Подземелье
1270 год. 15 число месяца агни. Утро.
Даже тут, на верхних этажах она ощущала этот мерзкий запах крови. Словно сама уже провоняла им. Хотелось смыть себя его, потому она приказала служанке налить ванну, сразу же как вернулась из подземелья.
Вода обжигала кожу, дарила умиротворение душе и расслабляла тело. Усталость, скопившаяся за эти дни вдруг стала более ощутимой, и Энрика заснула спустя пару минут, как оказалась в ванне. Снов, которых она так боялась, не было. И проснувшись, когда остыла вода, женщина почувствовала себя отдохнувшей. А запах крови больше ее не мучил.
Пора выходить из ванны, даже с печатью сидеть в холодной воде было малоприятным занятием. Женщина собралась окликнуть служанок, как услышала за дверью их голоса. Они обсуждали... ее сына. Энрика прислушалась.
– Он кричал прошлой ночью так, что было слышно в коридорах. Я как раз в это время не спала и проходила мимо.
– И ты зашла к нему в спальню?
– Да. А вдруг что-то случилось? Но он спал. Во сне кричал. Видимо, снились кошмары.
Энрика резко поднялась из-за ванны и громко сказала:
– Несите полотенце.
Шепот за дверью резко стих, и в комнате появились служанки, готовые выполнить приказы миледи.

Кошмары были для нее привычными уже на протяжение двадцати лет. Стали впервые появляться после того, как пропали Даррэл и Алитэя. Но даже несмотря на то, что она их боялась, ненавидела, избавиться от них не смогла. Хотя и был способ. Оберег, подаренный Эдвардом, когда она ему много лет назад рассказала о своих снах, не действовал на нее. Почему она не знала. Но артефакт не выбросила. И сейчас была этому рада.
Женщина открыла шкатулку с украшениями, которые никогда не носила, но хранила. Достала медный амулет на цепочке и некоторое время разглядывала его. Конечно, после того, как ей он не помог, было трудно поверить что и кошмары Даррэла прогонит, но почему бы не попробовать?
Она не знала где ее сын сейчас. И пришел вообще ли в цитадель ночью. Слишком была занята плененным бардом. Хотя, можно спросить Эдварда, он всегда был в курсе того, что твориться в замке. А можно просто придти в покои Вельсара и оставить там над кроватью амулет. Да, просто придти и просто оставить. Необязательно, чтобы он знал кто это сделал.
Оказавшись в комнатах, Энрика снова почувствовала этот гадкий запах. Кровь. Неужели он будет ее преследовать вечно? Или же... Женщина огляделась, внимательно посмотрела на пол со светлыми шкурами, заляпанными чем-то темным. Эти пятна были и на стене, на двери.
– Проклятье...
Кровь была повсюду. Но чья? Ее сына пытались убить? В цитадели? Или в трактире? Или это он кого-то убил? Она не знала. Женщина стояла словно оглушенная, не могла шевелиться и смотрела на следы крови, пытаясь понять что же случилось. Когда в этот момент в комнате появился Даррэл. Живой. Но едва держался на ногах. И оказавшись за порогом, рухнул без сил. Энрика подбежала к сыну, перевернула его, чувствуя на своих руках липкую и теплую кровь.
– Проклятье...
Женщина резко вскочила и выбежала в коридор.
– Эдварда, немедленно приведи Эдварда сюда, – схватив проходившего мимо слугу, сказала она.
Контролировать себя сейчас удавалось плохо. Нет, не то, что Дом Корн-Терион вновь потеряет наследника, беспокоило Энрику. Ее сын лежит на полу, истекая кровью. Неважно где его ранили. В цитадели или в трактире. Неважно кто спровоцировал нападение. Этого нельзя было допустить. Женщина вернулась в комнату, села рядом с сыном и сидела до тех пор, пока не явился оракул.
– Эдвард, – осипшим голосом произнесла Энрика. Она выглядела испуганной, разбитой, несчастной и была бледнее чем обычно. – Эдвард...
– Сейчас, – закусив губу, оракул коснулся руками раны Даррэла и теплый золотистый свет полился из его ладоней.

Когда свечение погасло, Энрику охватила паника. Что если слишком поздно? Что если дара Инатель не хватит вылечить ее сына? Ее сына. Вновь обретенного. И вновь потерянного? Тонкими, побелевшими от напряжения пальцами она держала запястье Вельсара, пытаясь нащупать пульс. Почувствовать как тонкая жила бьется в такте с сердцем. И не сводила взгляда с его груди, никак не могла понять поднимается ли она при дыхании, или душа Даррэла уже отправилась в чертоги Изираэля. Когда Эдвард попытался ее поднять, усадить в кресло, она с трудом разжала ладонь, отпуская руку сына и в самые последний миг почувствовала. Почувствовала легкий толчок. И тут же позволила увести себя.

Эдвард был раздражен. Возмущен поведением Вельсара. Он ходил по комнате, быстро говорил, рассказывал то, что наследник успел натворить за это утро, и то, что Эдварду пришлось сделать как только он узнал о случившемся. Энрику же родственник не решился беспокоить. Проявил заботу. Женщина криво усмехнулась, думая о том, что необязательно было всё это рассказывать именно здесь. Именно сейчас. Пока Даррэл приходит в себя. Но ни слова не сказала. Она вообще молчала, говорил только Эдвард. Энрика была необычайно бледна, хотя ни взглядом, ни видом, ничем не выражала своего отношения к словам родственника. А ведь совсем недавно он ее видел испуганной, слабой и несчастной.
– Сегодня свадьба, но я не знаю, насколько быстро его организм оправится от потрясения. Я не знаю, что это был за яд, но, определенно, я никогда в жизни не сталкивался ни с чем подобным. Что будем делать? Отменим свадьбу? – вопросительно глянул оракул на Энрику, остановившись. Чем и вызвал желание у только что очнувшегося Даррэла ответить за мать:
– Не нужно. Через несколько часов я смогу встать.
Услышав его голос, она почувствовала как сердце перестали сжимать стальные тиски. Она нервничала, переживала всё это время после того, как Эдвард закончил лечение. И почти не слушала его.
Дядя не стал говорить племяннику о чем мечтал сейчас сказать. Решил, что его мать отлично справиться с нравоучительной речью? А мать стояла возле камина, в руках она теребила цепочку амулета и смотрела на сына, лежащего в постели. Второй раз. Она уже второй раз видит его без сознания.
Женщина вздохнула, попыталась унять дрожь в руках и подошла к постели сына. Некоторое время она просто стояла, сжав амулет в руке, а затем села на краешек кровати.
– Даррэл. Я испугалась, – голос ее был печальным, тихим. Взгляд перестал быть безразличным и пустым. – Я не хочу. Не могу потерять тебя и Алитэю вновь.
Она замолчала. Надолго, лишь в руках щелкали звенья цепочки друг об друга. Мать Вельсара не отводила взгляд, смотрела на него. Просто потому что этого безумно хотелось. Видеть его живым. Невредимым. Видеть то, что он рядом и никуда вновь не пропадет.
– Вот, –  Энрика вдруг вспомнила зачем вообще пришла. Она вложила медальон в руку Даррэла. – Оберег. Помогает избавиться от кошмаров... Держи его рядом с кроватью...
Обеденный зал