Каждому человеку судьбой дано то место, на котором он в итоге, в конце жизненного пути оказывается, проживая счастливую или полную разочарования жизнь. Ольха была счастлива. Наверное, впервые в жизни, она ощутила, потрогала это чувство, которое казалось, материализовалось из того, что происходило между ней и мужчиной, рядом с которым она вот уже два месяца. Они были столь разными, сколько и похожими друг на друга. Тьма и Свет. Крепость и Простор. Сила и Изящность. Про них много ходило слухов, но ничего не было и близко с тем, что происходило за тяжелой дверью, в высокой башне, восточной стороны замка Лорда Рейнира.
Она проснулась от тихого стука в дверь. Девушка, повернувшись на бок, пыталась понять,  сквозь сумрак, окутавший покои Кабая, которое время. Плотные ставни, защищали комнату от шквалистого ветра и дождя. Стараясь не будить мужчину, Ольха открыла дверь, в немом кивке спрашивая служанку, что она хотела.
- Завтрак, когда прикажете подать.
- Я не приказываю, прошу. Давно пора понять. Думаю, через час будет уместно. А я спущусь на кухню.
Прикрыв дверь, девушка задумалась. Может я не правильно поступаю, что распоряжаюсь. Ведь Кабай второй человек на этих землях. Но ведь Волк, ни разу ничего не сказал мне. Но отчего тогда чувство чего-то двойственного? Надо попросить научить меня этой медитации, а то так и с ума сойти недолго.
Время неумолимо подводило Ольху к тому, что пора возвращаться домой. Внутри она ощущала пустоту от таких мыслей. Помотав головой, отгоняя так ненужные сейчас мысли, она приоткрыла окно, вдыхая аромат дождливого утра. Горизонт посветлел, обещая чистое небо и яркое солнце. Умывшись, Ольха присела на кровать. Кабай распластавшись по всему ложу, тихо спал. Девушка засмотрелась на его умиротворенное сном лицо. Впервые она не слышала шепота в ночи из его уст, не было метания по кровати. То, что так сильно тревожило, настигало мужчину во сне, оставило его в покое. Вот надолго ли? Одевшись, тихо ступая по каменной кладке пола, Шейн подошла к изголовью кровати, убрав волосы, чтобы не щекотать и не будить Кабая, поцеловала его в лоб, вышла в коридор.
На кухне вовсю готовили завтрак господам, уже стояли котлы для приготовления обеда. Взяв кувшин молока и ломоть свежего хлеба, Ольха вышла на двор, думая о том, что сегодня вообще можно сделать при таком дожде. С амбаром они уже определились. Каменщики готовят камень для кладки разрушенной стены. Плотники готовят доски для основания крыши. А Ингвар, осмотрев крепления, решил сковать стягивающие скобы, которые должны были бы сдерживать перекрытия, даже при сильном ветре. К Ольхе здесь привыкли, и в каких-то вопросах она все же принимала участия в обсуждении. Очень ей нравилось спорить с Брогом. Этот плотник, столько раз пытался достать ее своими словами, бросая в нее словечки, что она не выдержав, пару раз его «обняла» по доброму, что у того дыхание забыло что оно такое, мыслил правильно, но одна беда, он слишком часто прикладывался к кувшину с вином, и если Ольха утром не успевала его отогнать от выпивки, то уже к обеду Брог просто спал на полу мастерской, а всю работу девушка брала на себя.
Вот и сейчас стоя под навесом, завтракая, Шейн мысленно пробегалась по тому, что уже сделано, что еще требуется. Стройка амбара для нее было потянуть время, остаться здесь еще, этим она оправдывала сама себя перед родными.
- Дождь закончится к обеду, так что можно идти крышу крыть.
Рядом стоял Брог с кувшином.
- Слушай. Амбар нужен. Прекращай пить, зло выкрикнула на него девушка, ударяя по кувшину рукой, разбивая. По камням потекла лиловая жидкость, просачиваясь сквозь камни. – Построим то, что думали, а там хоть купайся в вине.
Ее раздражало в последнее время торможение сроков стройки, ведь это отнимало у нее время, чтобы быть с Кабаем.

Услышав стук подков, глухо отчеканивающихся от дороги, чавкающими звуками говоря о приближении наездника, Ольха обернулась, встречаясь глазами с взглядом Кабая, который спешно спустился с коня. Рядом оказались его солдаты. В немом жесте она пыталась спросить «Отчего они тут?», но Волк решительно отказывался ей объяснить все происходящее. Она восхищалась этим мужчиной, но иногда и возникало желание убить его в пылу спора. Они, как ни странно не ругались вовсе, даже вздорный характер Ольхи не становился причиной раздора. Лишь спор, который мог затянуться на ночь, и лишь под утро, если замолкал один из них, то второй шел за завтраком.
- Да пусть хоть винной лягушкой станет, лишь бы делал то, что нужно от него.
Девушка возмущенно посмотрела на плотника, который едва ли не плача провожал убегающее в землю вино.
Удивлению не было предела. Волк привел солдат, чтобы отремонтировать амбар! Это вообще не укладывалось в голове девушки. Слова вмиг исчезли, и Ольха словно онемела, лишь жестами и выражением лица вопрошала «Что происходит?» Получив ответ, понимающе кивнула, забрала свои волосы под платок, взяла ящик с гвоздями, посмотрела на то, как быстро закипела работа:
- Если крыша будет кривая, дырявая или доски будут напоминать волны, то будет голодный год, потому что больше места хранить зерно рядом с замком нет. и поверь, ты перекроешь ее заново, - прошептала ему на ухо, - мне надо внутрь, там скрепить подпорки.
Ольха улыбнулась, скрылась внутри. Странное чувство как холодная рука прошлось по ее позвоночнику. Тех тварей, которых они с Кабаем убили, давно отсюда убрали, а все равно, было чувство, что будто опять протянется когтистая лапа, и ты вновь окажешься перед оскалившейся пастью. Забравшись под свод, девушка посмотрела, как каменщики достраивали стену, молча водружая камни. Все шло хорошо.
Балансируя на широкой доске, Ольха осматривала каждое крепление, пальцами водя по стукам, местам соединения. Старалась ничего не упустить, иначе над ней просто станут смеяться, ведь она с трудом смогла убедить в своей полезности рабочих. А уж Брог не упустит возможности поиздеваться, хотя с ним у нее разговор короткий. Пройдя один уровень, девушка полезла выше, но что-то зашаталось. Остановившись, попыталась понять где центр вибрации, что она могла проглядеть. Не поняв, выбралась на крышу, сталкиваясь с тем самым солдатом, которому при первой встрече дала в солнечное сплетение ногой, и который ее не пустил в замок после уничтожения бауков.
- Рыжая. Что тебе не сидится в замке, или, где ты там и у кого сидишь? Чего, тянет где мужчины работают? Исчадие!
Ольха выпрямилась, стоя чуть выше солдата, прищурившись, посмотрела на него:
- Вот не пойму. Тебе до сих пор обидно за тот мой удар, который ты не смог отразить, или ты просто не можешь прожить и дня не показать свой недалекий ум?
- Жаль ты женщина, хотя не уверен я в этом. Женщины дома сидят, а ты тут скачешь, сверкая в штанах своей задницей.
Лиса медленно обернулась, ища глазами Кабая, проговорила:
- Если я смогу убедить вашего военноначальника разрешить поединок с тобой, то после работы жду тебя на заднем дворе, за конюшней. Хотя знаешь, не стоит ему знать, а то третий раз на камне это позор.
Наступив на край доски чуть сильнее, видела, как солдат едва ли не терял равновесие:
- Придержите товарища, не птица все-таки, а мешок.
Развернувшись, перебралась к краю, где был Волк, спустилась по отвесной крыше, крикнула:
- Борг, бери скобы, там перемыкающие бревна кажется, шатаются. Я тебя там жду, и не вздумай приложиться, обниму ведь.
Она видела его взгляд. И Брог исчез внутри здания. Девушка улыбнулась, полезла дальше, смотря на то, как приложены друг к другу доски. Миновав Кабая, спустилась внутрь.
Работа была закончена поздним вечером, и девушка устало сидела на той части досок, которые осталось завтра поставить на место, жадно глотая родниковую воду из принесенного кувшина. Каменщики закончили стену, осталось лишь замазать просветы и щели глиной.
- Я устала, но это приятно, устать от работы.
Прикрыв глаза, она облокотилась спиной о каменную кладку стены, вымучено расправляя свое тело, вытянув ноги вперед.

Ольха резко обернулась на пролетевшее возле нее тело, со стоном упавшее в спасительную от удара мягкость стога сена. Она хотела было уже сказать, что за дикость, как туда же приземлился Кабай.
- Нормально тебе не спускается.
Девушка покачала головой, проводила взглядом плотника. Да, не судьба ему напиться. Окончим стройку, сама ему налью… Молока. Ольха усмехнулась про себя, глядя как Кабай опускается рядом с ней.
- Ну, вот сейчас, я же сижу, а не прыгаю как заяц на поляне. Значит, могу сидеть. Спасибо за помощь, иначе мы долго возились, и я бы потеряла много времени, отнимая его у нас.
Тело приятно гудело, в душе было спокойно, умиротворение буквально окутывало ее. Ведь рядом с волком хоть и бурлили страсти, но ведь именно с ним она себя чувствовала «полной». Пусть они были оба дикими, вспыльчивыми, но это перестало им мешать спустя время, проведенное рядом. Шейн так привыкла к его руке в своих волосах, что иногда смеялась, когда оставалась одна, что отвыкла от расчески. Прикрыв глаза, девушка наслаждалась его близостью, казалось он окутывал ее своей аурой, давая почувствовать, что есть в мире тот, кто сильнее ее, кто смог, кому покорилось ее приструнить. Не совсем конечно, но и этого не удавалось практически никому, если только отцу пару раз.
- Кабай, - девушка удивленно подняла на него взгляд, - я не просила. Вернее, мы справились своими силами. Да и вообще, амбар нужен городу. Что сделать ты должен?
Она готова была бурно, в прочем как всегда, в своей манере, поговорить с мужчиной. Но упоминание о лошади лишило ее дара речи. Ольха не успела даже отползти, лишь бы не притрагиваться к тому животному, но Кабай оказался в более выигрышном положении, пользуясь благами мужской природы, проигнорировав ее страх перед скакуном, особенно его, столь резвым и быстрым.
- Нет! не надо. Пожалуйста, - она сквозь немоту, пыталась до него достучаться. Но тщетно. Если Волк что-то решил, то ты хоть умри перед ним, его решение непоколебимо. Она не помнила ,как они оказались во дворе, лишь поднимаясь по лестнице, в сторону покоев мужчины, девушка очнулась.
- Зачем нужно было меня «катать» на этом породистом исчадии!
Оказавшись на пороге спальни, Ольха вздохнула, готовая оказаться в постели, наслаждаться прохладой простыней и жаром рук Волка.
- Это проблема. Так она решается быстро.
Но вот то что решать ее Кабай предлагает девушке – ни в какое понимание «заботы» не укладывается.
- Дорогую? Рядом с ней будет лежать монета? Как я узнаю, что именно эта рыба дорогая? Ты лишился рассудка из-за усталости! А на утро, если это приготовлено для твоего брата, будут «казнить» меня. Волк! Прекрати свое душеуспокаивающее бестолковое сидение на полу!
Но мужчина не повел и мускулом на лице. Зарычав, Ольха спустилась вниз, тихо проскользнула на кухню. Спорить с ним сейчас? Да проще баука научить ходить на задних лапах. По карманам легли всякие специи, в коих Шейн понимала ровным счетом ничего, на блюдо была отправлена первая попавшееся рыба, своими размерами могла накормить двух таких как Кабай. Вернулась в комнату.
- Вот. Объешься! – поставив все на стол, фыркнула, вышла.
На заднем дворе ее уже ждал обиженный солдат. Прислонившись плечом к стене, девушка смотрела на него. «Если дойдет до махания кулаками, он из меня дух вышибет. Надо выиграть момент».
- Смотрю тебе не спится. А ведь завтра неизвестно, что преподнесет вам день, ведь коннетабель не предсказуем.
- Переживу. И не такое случалось. А вот с тобой мне надо разобраться. Рыжие волосы – цвет шаддов. Так чего ты тут забыла?
- Не поверишь, но не твое дело это. так что ты хочешь от меня. Извинений? Ты солдат,  а значит полемика не твой метод. Кулаки?
- Женщина не должна так рассуждать, вольнодумно. За вас решаем мы, мужчины.
Ольха рассмеялась, не сходя с места, внимательно смотря на каждый шаг солдата. Никогда не думала она, что вероятно придется в буквальном смысле отстаивать свое право на свободу, возможность быть собой, а не загнанной в рамки общественными устоями и обычаями. Волк принял ее такой, хотя принял – это образно. Скажем так, он не был против, или хорошо с этим мирился.
- Поверь, меня воспитывали мужчины. И если уж чему я и научилась у них, то
То тому, что за свои слова надо отвечать, за поступки платить и за грубость и оскорбление наказывать.
Глухое рычание, и девушка вовремя реагируя, приседая, откатилась в сторону. «Значит ты все же решил иначе». Поднимаясь, она, выставив руку перед собой, приняла на предплечье увесистый удар. Скрипнув зубами, она ударила его снизу в соединение ребер. Стоять значить быть с синяками, вероятно сломанной частью тела. Этого ей не нудно было вовсе. Она не успевала в мыслях реагировать на выпады, пропустила два удара: плечо и лицо, которые просто горели адски.

Отредактировано Ольха Шейн (2014-06-02 13:31:36)

Они оказались возле стены. Девушка старалась отступать, понимая, что тут либо хитростью надо брать, либо принять как факт, что вероятность ее победы равна нулю, и отдаться полностью инстинктам, действуя от ситуации.
Ольха не услышала, как появился еще один участник их «спектакля», лишь звон спущенной тетивы и ветер от пролетевшей мимо нее стрелы, заставили ее замереть, смотря, как ее противник оказался прижат к стене. Тяжело дыша, Шейн оглянулась, выпуская солдата из виду, понимая, что он ей не причинит вреда, не только потому, что прикован стрелами к стене, но и появление его командира сыграло свою роль. Девушка всматривалась в черные глаза Волка, которые в темноте казались вовсе самым «глубоким ущельем». Слова были излишне. Если и говорить то не при том, кто сзади шипел от злости. Ольха обернулась, посмотрев на солдата, понурив голову, пошла вслед за мужчиной. Она вновь ощутила себя ребенком, которого ждет наказание. Но сейчас она свободная женщина, волна распоряжаться всем по своему усмотрению, даже если это было и глупо. Медленно переступая по ступеням, девушка развязывала свой кожаный доспех, освобождая себя, давая груди насладиться возможностью дышать свободно.
Войдя в покои, Ольха остановилась. Кабай будто окутанный ореолом силы, смотрел на нее. Сейчас могло произойти что угодно. Они тмогли поднять весь замок на уши, споря о правильности ее поступка, могли молча сесть и поуживнав, отправиться спать, едва замечая друг друга. А могли… Они могли все.
- Спасибо. А нужно ли оно тебе, если я вижу по твоему лицу, что ты осуждаешь меня. Ты знал, что я безрассудна, что могу ввязаться в любую авантюру, даже если она мне будет стоить жизни, ну или синяков. Ты все это знаешь, так почему ты осуждаешь меня!
Девушка медленно двинулась на него, по пути откидывая руками стулья, которые с треском врезались в стену или ножки кровати. Ольха выплескивала все на Кабая. Ее разум не контролировал слова.
- Тебе же знакомо чувство, когда тебя задевают как человека, пытаются указать на место, как щенку. И в тебе, вот здесь, - она приложила ладонь к его груди в районе сердца, - закипает такой огонь, что даже твоя хвалёная медитация не способна потушить. Лишь кулаки и меч приносят успокоение. Тогда почему ты, демон тебя подери, не понимаешь меня! Вы никто не понимаете! Я не как все женщины, которых привыкли видеть. Я свободна. И пока еще никто не покусился на мою вольность. Приходится, знаешь ли, в этой жизни доказывать свое право. У меня нет мужа, нет брата, отец далеко, чтобы мог вступиться за гордую безрассудную шаддку. Я привыкла решать свои проблемы сама, пусть даже после этого я испущу последний вздох!
Она отошла от мужчины к кадке с водой, опираясь на которую смотрела на свое отражение в одной поверхности. Горящие глаза, растрепанные волосы, нервно подрагивающие губы. « Ну почему я такая?». Ольха зло ударила по воде ладонью.
- Я не голодна.
Она вышла из комнаты, направляясь туда, где всегда могла успокоится. Крыша. Покатый скат, покрытый черепицей, больно впивался в ее спину, но девушке было наплевать. Она рассматривала почти беззвездное небо, поглаживая челюсть, по которой справа она все же пропустила удар, и вероятно уже красное пятно сменяется на красивый фиолетовый оттенок.

Ольха понимала всю абсурдность своего поведения, но терпимости и терпению ее никто никогда не учил. Лишь на охоте она могла просидеть долгие часы, выслеживая и выжидая добычу. А в отношениях, хотя с Кабаем она не могла понять что меж ними, она резка и импульсивна. Характер ее присущ больше юноше, у которого наступил возраст становления Я как мужчины, а не девушки, которая в этот же период должна стремиться к покою и ожидать замужества.
Прикрыв глаза, Ольха пыталась успокоиться, ведь спать на крыше не совсем то, чего она хотела сейчас, а вернуться в покои, остаться наедине с Волком означало бы вновь взорваться. Она почувствовала, как черепица скрипнула, заставила ее запрокинуть голову.
- Кабай, зачем ты тут?
Но рейнирец будет не он, если ответит прямо на вопрос.
- Пока не успокоюсь. Прости, что вышла из себя, я бываю не сдержана. Вернее я такая и есть, - девушка смотрела на мужчину, заслоняющего ей обзор ночного неба, как черная туча, в которую ей хотелось ворваться и парить. – Гроза… я люблю ее
И так в последнее время с ней творится Энфер его знает, но Кабай будто довлеет над Лисой, заставляя ее  становиться мягче, послушнее. Иногда в ее голову закрадывались мысли о платье, но испугавшись, Ольха жмурилась и мотала головой, прогоняя те, боясь настолько измениться, что сама бы себя не узнала. Его руки, сильные и надежные, обнимающее тело Ольхи, дарили букет эмоций, от дикого желания этого дикаря до раболепного поклонения ему, как мужчине. Уткнувшись ему в шею, чтобы не видеть взглядов прислуги, которая стояла в коридоре, вероятно удивленно смотря на них, обвила его руками, прошептала:
- Я умею ходить.
Наверное, во всем мире лишь она знала другого коннетабеля Рейнира, младшего брата Лорда, нежного, ласкового, зверя, которого возможно приручить, но не всем это подвластно. Она чуть сжалась на его грозный рык, на прислугу, ведь виновата была именно Ольха во всем творившемся этой ночью в покоях Кабая. Ольха огляделась. Выбитое окно, разгромленный стол, ломанная кое где мебель. «Два урагана. И один не может без другого», подумала девушка, очутившись на кровати.
- Что ж такого в этой рыбе, что ты так говоришь? - отломив кусочек, соединив его с хлебом, протянула его мужчине, едва касаясь его губ. – Первый кусок хозяину дома.
Улыбнувшись, потерла тыльной стороной ладони по щеке Кабая, вкусила рыбы. Ольха, не говоря ни слова, прожевала кусочек, пытаясь понять, отчего так хочется ее еще больше, словно ты путник и не пил уже три дня, и вода для тебя самое дорогое на свете. Девушка, молча кормила мужчину и себя, пока тарелка не опустела, и Волк, в ожидании ответа смотрел на нее.
- Признаю. Это поистине великолепное блюдо. Ты умеешь готовить. Ты приятный сюрприз для будущей твоей избранницы, которая может попросить ее побаловать. Прости за погром. Завтра, если ты мне достанешь инструменты, все будет приведено в полный порядок, но если дождя не будет, то сначала закончим с амбаром, а потом я верну твоим покоям первозданный вид.
Отставив тарелку, Ольха провела пальцем по губам Кабая, припадая в сладком поцелуе, шепча:
- Может, не будет грозы, и мы с тобой искупаемся в реке?

Ольха присела перед ним на колени, крутя головой, откровенно рассматривая мужчину. Наверное, сейчас она была  похожа на зверька, столь откровенным любопытством слушающего человека. Вот только его речи были полны грусти, отчего ей хотелось прикрыть его губы ладонью, чтобы Кабай замолчал. Лиса и так думала о том что покинет этот край, что и так тут задержалась. Больше всего девушка боялась не застать деда в живых. Ольха разрывалась между чувствами, которые в ней зарождал Волк и семьей, которую она покинула не предупредив.
- Сейчас, здесь в эту минуту я с тобой. Просто не вспоминай о будущем, что стало известно. Мне не стоило тебе говорить о моем решении, просто поставить перед фактом. Так больно сильнее, но проходит быстро. А это получается пытка временем.
Ольхе казалось, что они режут друг друга как праздничный пирог, вот только праздник получается не слишком радостный. Перекатившись на кровати, девушка спрыгнула на пол, оказалась возле кадки с водой.
- Да, должна. Я вообще не имела права уходить. Но я ни о чем не жалею! Я многое увидела, познала. Я убила баука! Ковала подковы для фыркающих исчадий, - вымыв руки, девушка повернулась к мужчине, долго смотрела в его потемневшие глаза, - я встретила тебя! Значит так было предначертано кем-то. Ведь иногда мы идем по тропе, не догадываясь, что нас ведут, не мы выбираем. Тогда я готова кричать слова благодарности моему проводнику таинственному, который привел меня в твой лагерь. Вернусь… Я не знаю, что это такое. Но хотела бы узнать, поэтому просто скажу – не живи надеждой, живи верой.
Кратко кивнув, Ольха скрылась за дверью. Пройдя на лестнице вниз, она заглянула в комнату прислуги. Молоденькая девчушка вскочила, едва заслышав тихий скрип открывающейся двери:
- Госпожа, что-то случилось?
Ольха поманила ее пальцем, и оказавшись в коридоре, положив руки на грудь, отчитала ту:
- Я не госпожа. Я тысячу и один арз это объясняла. Мне нужна сорочка и платье. Где достать?
Через некоторое время, Шейн вернулась в покои Волка одетая в то, что никогда доселе не носила. Тонкая сорочка, поверх нее платье, с линией талии под грудью из грубой ткани. Ольха, распустив волосы, потянула Кабая в сторону выхода, молча таща его за собой. Небо затянуло непроглядно, не позволяя ни луне, ни звездам взирать на двоих, идущих по двору. Едва выйдя за ворота, Лиса, улыбаясь, посмотрела на Волка:
- Нас ждет река. И если ты мне проиграешь, прибежав туда вторым, поверь, я придумаю наказание, которое покажется тебе пыткой.
Она его дразнила, пытаясь прогнать с лица Волка маску, которую она никогда не видела, в которую она не верила. Подобрав подол платья, девушка бросилась в сторону леса, где протекала такая спокойная и тихая речка, столь полноводна и богата дарами, что невольно задумываешься, что Боги благосклонны к этому краю, наделив лорни тонким умом, мудростью, , выдержкой, богатыми лесами и рекой, дарующие этому народу все блага, позволяя ему процветать.
Выбегая на небольшую поляну, на которой она уже имела возможность побывать, на ходу скинула с себя платье, оставляя то на крепких ветках кустарника, и с разбега, нырнула под воду. Сорочка намокнув, сковывала движения, но Шейн не обращала на это внимания. Показавшись на поверхности воды, тяжело дыша, посмотрела на мужчину, который смотрел на реку.
- Не стой! Сделай шаг, и все растворится в твоих мыслях, вода заберет тяжелые думы, станет легче. И поверь, со мной этой молчанкой на полу ты не займешься никогда. Так что доверься ей, - она подняла ладонь, выливая из нее воду.

Ольха кружилась на месте, будто в вальсе брызг и бегущих кругов по воде, заманивая Кабая к себе, словно тот как маленький мальчик стоял в нерешительности, а стоит ли вообще это предприятие того, чтобы намокнуть.
- Иди ко мне, вода просто благоволит своей нежностью и теплотой, - она, улыбаясь, замерла, смотря, как мужчина вошел в воду, - а их нет на мне сейчас, а тогда… просто тогда это было единственное, что осталось из одежды у меня.
Его грация ее поражала. Рейнирец изящно скрылся под водой, не оставляя после себя брызг. Ольха выжидающе оглядывалась, пытаясь угадать, где появится мужчина. Ее ноги коснулись пальцы, казалось болотник сам пришел унести девушку с собой, как позади выплыл исполин. Так близко, казалось они одни во всем мире, что ночь укрыла двоих от всех, понимая ту острую необходимость насытиться друг другом, дать возможность забрать себе частичку каждого. Она рассмеялась, чуть отвернувшись от брызг с волос Волка, которые полетели в разные стороны. Ольха молча кивнула на предложение Кабая, глубоко вздохнув, исчезла под водой. Только руки мужчины, что крепко держали ее, подталкивая в нужно направлении, не давали ей потеряться в кромешной тьме речной глубины. Девушка уже было подумала, что пути конца не будет, как они вынырнули. Лиса завороженная тем местом где они оказались, медленно подгребала руками к каменному выступу.
- Так красиво тут, хоть и видно совсем чуть.
Они выбралась, и Ольха присела возле костра, смотря, как с нее стекает вода, убегая обратно домой, в маленькое озерцо посредине пещеры. Легкое, глухое эхо, разносило голос Кабая по сводам грота. Откуда взялся костер, девушка не спрашивала. Казалось, задай очевидный вопрос и все таинственное рассеется, исчезнет занавес невероятного действа. Девушка протянула руки к пламени, ловя отлетающие искорки пальцами, слушала едва ли не с открытым ртом легенду этой земли. Она смотрела на рейнирца сквозь танцующие язычки пламени, положив голову на колени. Ее всегда завораживали легенды, ведь кроме сказок Шадда, Лиса ничего не слышала.
- Значит, я вернусь собрать все, что он растерял, - улыбнувшись, Ольха скрутила волосы, отжимая те. – Твои земли имеют историю, достойную быть записанной и передаваться без потери слов следующим поколениям. Я не возьмусь судить о равенстве и значимости Шадда и Рейнира, так как один моя Родина, второй был мечтой добраться сюда, осуществилась, но каждый народ интересен по своему. Шадды буйны, авантюристы в душе, рейнирцы же рассудительны и холодны разумом, но горячи в сердцах. Каждый Доминион прославлен подвигами героев, изобретениями и легендами. Мне тоже на ночь рассказывал дед всякие истории, без них не возможно было меня уложить. Даже став взрослой, не могла отказать себе в крепких объятиях деда и грубом, но таком ласковом голосе, рассказывающем всякие поверья.
Вздохнув, девушка отвернулась в сторону, скрывая то, что сейчас творилось в ней, и так рвалось наружу. Проведя рукой по земле, она нащупала несколько маленьких камушек, стала бросать на водную гладь, смотря, как разбегаются круги, как «беспокойно» шептала вода, что тревожат ее покой. А вот внутри шаддки было все далеко не так тихо, как несколько минут назад.
- Отведи меня в замок. Мне хочется побыть одной, - прошептала, потеревшись лбом о колени.

Ольха привыкла к рейнирской земле, но мысли о родных, о том, что ей предстоит покинуть Кабая, просто рвали внутри нее струны, и печальный вздох иногда вырывался из ее груди. Как и сейчас, девушка пыталась справиться с собой. Одиночество. Рядом с Волком ей не получилось бы оказаться одной, настолько тонко он чувствовал ее, не давая погружаться в мир отчаяния, хотя вряд ли мог догадаться о таком своем умении.
- Придет время, и мы вернемся сюда не на минуты как сегодня.
Девушка скользнула по камням в воду, ухватилась за мужчину, скрылась под водой. Она пыталась запомнить путь, но вероятно присутствие Кабая, надежда на его знание, не давало ей сосредоточится, да и мысли крутились совсем не те, чтобы Ольха могла отвлечься. Вскоре они оказались на берегу. Кое-как отжав рубашку, девушка натянула платье, молча пошла в сторону замка, не отставая от широкого шага Волка. Лиса привыкла уже, что ее считали едва ли не сумасшедшей. Краем уха слышала, что она сводит с ума брата Лорда, а тому это и нужно, что они нашли друг друга, потому что коннетабель очень изменился. Одно то, что девушка не находилась в темнице за содеянное удивляло многих. Проходя через ворота, Ольха как всегда потупила взор, стараясь юркнуть внутрь двора, и оказаться за пределами прищуренных глаз солдат Кабая.
В мыслях витая, то хмурясь, то едва улыбаясь, Лиса медленно переоделась, задумчиво вешая одежду, также приводя волосы в порядок, как услышала голос мужчины:
- Да, я сейчас, -  но взглянув на него, поняла, что сейчас как ответ его не устраивает. Почему она его слушала сама того не понимала. Забравшись на кровать, тут же попала в его крепкие объятия, без которых уже не представляла себе ни одной ночи. Но почему то ее тянуло к окну, будто она упустит что-то важное, но нежно скованная руками Волка, успокоилась, засыпая:
- Сегодня у меня был хороший помощник, - улыбнувшись, девушка тут же провалилась в сон, столь беспокойный и прочно держащий в реальности, что под утро наверное рука мужчины наверное затекла от ее сжатых на ней пальцев.
Все менялось столь стремительно, что Ольха не могла удержать картин во сне, понять их и хотя бы не так бурно воспринимать, что проснувшись, почувствовала под собой бугор из простыни. Повернувшись, девушка посмотрела на безмятежное лицо Кабая. Улыбнувшись, аккуратно поднялась, спустилась на кухню. Все обернулись на раннюю гостью.
- Доброе утро, - с улыбкой поприветствовала Лиса всех. Словно застывшие статуи, люди смотрели на девушку, не зная как с ней себя вести. И сколько бы она не просила, доказывала, что она просто человек, чтобы с ней обходиться благородно, едва ли не почтенно, было все впустую, будто после ее ухода с кухни, кто-то приходил и говорил им обратное. – Ну, хорошо, устала с вами бороться. Завтрак приготовите минут через тридцать.
Зная Кабая, что он встает едва она покидала комнату, то все правильно в ее просьбе. Вернувшись в комнату, Ольха переоделась в брюки, заправив те в сапоги, надела рубашку красного цвета, подаренную Кабаем во второй раз. Взяв гребень, пыталась привести в порядок спутавшиеся волосы.
Горизонт окрасился в пурпурный цвет восходящего солнца, обещавшего теплый день. А у Лисы уже были дела. Не могла она просто так просиживать на одном месте, когда впереди маячила разлука с человеком, который похитил не только ее мысли, но и сердце. ольха обернулась, смотрела на мужчину, но слов так и не скажет она ему, так как она исчезнет, а ему отяжелять сердце она не хотела. Махнув рукой на неудачу с копной рыжих волос, вышла, а вернее выскользнула из комнаты, выходя на задний двор через кухню с молоком и булкой в руках, как неизменным завтраком. Возле верстака, нашла нож. Возле столба, подпирающего крышу по центру, в соломе, Ольха спрятала уже почти законченную фигурку лисы, которую она хотела оставить на память Волку. Да вот получит он ее после ухода Шейн домой. Прислонившись к стене спиной, она держала кусок хлеба в зубах, но чувство голода отступило перед ее увлечением. Плавное движение ножа по морде лисы, выправляло точные формы, маленькие глазки цепким взглядом, казалось, что животное живое, лишь маленькое, смотрела тебе в лицо. Ольха не замечала вокруг ничего, даже как проснулись люди, как оживились улицы. Ничего. Она делала подарок Ему.

Ее отвлек крик. «Они не могут не кричать?! А то как я тут, так ощущение, что вновь что-то произошло» подумала Лиса, поднимаясь смотрела на свое произведение, столь красиво и четко у нее вышла фигура, что удивлению ее самой не было предела. Выйдя из-под навеса, увидела как две женщины, держа за ворот мальчишек, которые уливались слезами, пытались доказать друг другу невиновность, как оказалось, своего ребенка. Ольха прищурившись смотрела на все это, думая вмешаться или нет. на них посматривали, никто не думал даже остановить. Закатив глаза, рыжая подошла к ним, взяв за шкирку мальчишек, внимательно, молча, посмотрела на женщин и также молча повела детей подальше «Своими криками больше испугали ребятню, чем смогли выведать что-то от них самих». Ольху никто и не подумал остановить лишь бросали в след сомнительные взгляды, к которым Лиса уже привыкла. Завернув за угол, посадила детей на брус, который служил иногда для привязи лошадей, когда тех чистили.
- И что в этот раз, вы двое не поделили?
- Он у меня украл монетку, а потом купил на нее булок! – плача, шептал один.
- Но ведь мы с тобой их съели вместе! – не отставал другой
Девушка, сдерживая улыбку, вытащила из кармана несколько монет, которые взяла где, не помнила, но там их уж нет.
- Вот тебе в два раза больше, за то, что лишился ты своих сбережений. А вот тебе, но меньше, ты все же виноват, хоть и поделился.  Теперь у меня к вам просьба. Только вы должны пообещать мне, что никому не скажете, пока я не уйду.
Дети закивали, смотря на нее заплаканными глазами.
- Вот это, - Ольха достала из кармана фигурку, на шее которой красовался локон ее волос, - вы отдадите коннетабелю, - увидев испуг, поспешила успокоить, - нет, не бойтесь. Просто отдайте ему и все. Но только когда я покину ваш город. Но я вернусь.
Она наклонилась к детям, всматриваясь в каждого. Ведь так важно, когда тебе доверяют, а Лиса именно это и сделала сейчас, доверив им свою тайну. Поцеловав каждого в лоб, она услышала цокот копыт. Обернувшись, увидела коня Кабая, но без седока. Она поискала глазами его на дворе, но лишь его личный конюх, выйдя, взял коня и повел в стойло. «Значит он у реки».
Она выбежала за ворота, резко остановилась на перепутье, думая, куда он мог поехать, ведь берег был пологим на мили.
- Там, - позади раздался голос. Девушка повернувшись, увидела указывающего стражника. Молча кивнув, она сорвалась с места.
Окрыленная, слегка запыхавшаяся, Ольха ворвалась на небольшой островок изумрудной травы, на которой сидел мужчина, сложив в успокаивающем жесте руки. Лиса медленно подошла к Кабаю, присела перед ним. Боясь нарушить его покой, хотя понимала, что в очередной раз сметает все его старания прочь, что никогда ему с ней не видать покоя, провела пальцами по аккуратной бороде, едва касаясь подушечками пальцев его губ.
- Кабай – тихо позвала его. – Кабай…
Ее голос самой напоминал шелест травы, который так ласкал слух, нарушая тишину своим трепетом. Мужчина открыл глаза, и Ольха медленно приблизившись к его лицу, нежно касаясь губ, что так манили ее, опустила их на траву. Сладок мед лишь той пчелы, что собирая нектар, выбирает цветок не за яркость, а за аромат, за позволение того, быть испробованным. Так и Лиса собирала с уст мужчины свою амброзию. А природа смотрела, подсматривала за двумя, которые предавались исступлению, ловя, забирая все, чтобы помнить и хранить в памяти то, что никому и никогда не смогли бы дать. Луна, как стыдливое дитя, лик прикрывала облаками, заставляя блекнуть звезды, скрывая пологом ночи мужчину и женщину, безмолвно храня их чувства.