Внешняя галерея
12 число месяца агни. 1270г
ближе к ночи

Медерик задумчиво смотрел на старшего из своих сыновей. Мальчишек любили в Кас-Талиаре. И если к Даниэлю относились с изрядной долей снисходительности и многое прощали, то к Доминику – с немым, трепетным и каким-то необъяснимым восхищением. И дело было вовсе не в магии. Но в чем, Медерик не мог понять. Да, мальчишка, несомненно, талантлив, да вежлив и почтителен. Но разве этого достаточно, чтобы снискать расположение всего замка?
− Наставники хвалят тебя, − голос Медерика был тихим, но слова он произносил четко и внятно. – Твои учителя считают, что ты вполне готов к тому, чтобы начать изучение стихийной магии.
Рано. Но его самого начали обучать в том же возрасте. И если он справился, почему бы не справиться Доминику?
− Потому с завтрашнего дня у тебя будет новая наставница. Бессейра Руд. Она из Шадда, служительница Изираэля.
Медерик поднялся, отошел к окну, за которым висели прозрачные лиловые сумерки весеннего вечера. На долгое время в комнате повисло тягостное молчание. Казалось, погрузившись в раздумья, Медерик просто забыл о своем сыне. Ветер из распахнутых окон лениво шелестел бумагами на столе.
− Для тебя там нет ничего интересного, − Медерик не обернулся, но фраза прозвучала резко, словно удар кнута. Ответом была тишина. Тишина в комнате. Тишина в мыслях и чувствах. Иногда Медерику казалось, что он говорит с каменным изваянием.
Медерик Кас-Талиар вернулся к столу, усталым жестом снял охранное заклинание. Мальчишке многому еще придется учиться. Но удар держать он умеет, что уже неплохо.
− Я знаю, что тебе еще не доводилось сталкиваться с чужаками с Энгара, − продолжил Медерик. − Но эту женщину рекомендовал твой дядя. И у меня нет причин не доверять его выбору.
Он говорил спокойно, но не сводил взгляда со своего сына. Тот казался невозмутимым, только бледность выдавала насколько велики усилия, которые ему приходится прикладывать, чтобы держаться на равных в этом молчаливом противостоянии. Медерик ослабил ментальную хватку.
– Уже поздно. Ступай к себе.
Когда за Домиником закрылась дверь, Медерик некоторое время задумчиво разглядывал дорожку из алых капель крови. Потом медленно разжал руку. Давние, длинные и тонкие шрамы беспорядочно рассекали линии на его ладони.

Начало игры
1270 год. 13 число месяца агни. Полдень.
Мир рухнул. Рассыпался на части, грозя похоронить под собой остатки прежней жизни. Привычной. Нормальной. Правильной. И Бессейра не была в силах что-либо изменить. А уж тем более повернуть всё обратно. Уплывая на корабле в Аридар, женщина смотрела на пристань до тех пор, пока морская болезнь не дала о себе знать. Путешествие стало мукой для Бессейры. Каждый день был похож на предыдущий. И в кои-то веки эта стабильность не нравилась женщине. Ей ничего не нравилось. Бесили матросы, капитан, кок, постоянная качка, собственный организм. И как же она была счастлива когда вновь ступила на землю. Забыла ненадолго о том, какие изменения это для нее сулит. Но увидев встречающих ее аридарцев, мгновенно впала в уныние.
Если бы не мрачный настрой Бессейры, она бы наверняка обратила внимание на то, насколько удивительным был Аридар. Светлые и просторные улицы, дома с узорчатыми стенами, волшебные сады... Всё это было прекрасно, но мало интересовало Бэсс пока она ехала в экипаже к телепорту. Да и вообще вся дорога плохо ей запомнилась. Смутные образы, раздражающие шумы и обычное отсутствие запахов – вот и всё, что она заметила.
По приезду в цитадель Бессейре стало намного лучше. И это было даже более радостное событие, чем то, что она сошла на берег. Бэсс ждало знакомство с наследником Дома Кас-Талиар, а он бы вряд ли стал ждать пока она придет в себя. Хотя кто этих лордов знает...

Через пару часов, после того, как Бэсс показали комнаты, в которых она будет жить, Илона – служанка, привыкшая за долгие годы к особенностям и причудам хозяйки, заставила ее принять ванну, переодеться и попыталась накормить, но Бессейру мутило только об одной мысли о еде. А затем один из слуг или помощников наследника проводил женщину до его комнат.
Кабинет Медерика встретил наставницу его сына приятным полумраком. Но даже в темноте было заметно насколько аридарцы привыкли к роскоши. Бессейра задумчиво осмотрела комнату, задержала взгляд на картине с дивным садом и заметила хозяина сей обители. Медерик Кас-Талиар стоял у окна и всматривался в даль. Либо его не предупредили о  визите наставницы, либо такое поведение было в порядке вещей у будущего Лорда.
– Милорд, – попыталась обратить на себя внимание женщина. – Меня зовут Бессейра Руд, и я приехала по распоряжению главы Ордена для того, чтобы обучать вашего сына стихийной магии.
Конечно же милорд был в курсе. Но нужно было же что-то сказать? Хотя Бэсс считала знакомство с наследником пустой тратой времени. Всё, что нужно, ему известно о ней. А она приехала не болтать всё-таки.
– Я могу приступить к выполнению своих обязанностей прямо сейчас.

Отредактировано Бессейра Руд (2013-07-03 00:18:14)

Начало игры
13 число месяца агни, 1270г
полдень

Утро Элизабет почти ничем не отличалось от остальных таких же… Хотя нет. Отличалось тем, что вчера она задержалась на занятиях и осталась ночевать в храмовой школе, и потому её сегодня отпустили пораньше. А по возвращении домой, все как-то не заладилось.
Все началось с того, что служанка матери Марта заглянула сказать, что Даниэллы мало того, что не было дома вчерашним вечером, так ещё и сейчас она не обнаружила её в постели, принеся, как водится, завтрак.
Потом Лиз пребольно ушибла коленку и обзавелась живописным разрезом на подоле, пытаясь забраться на вишню в саду. А после разбила тарелку, когда заботливые кухарки потчевали её на кухне завтраком.
Она сперва больше беспокоилась о том, чем ей аукнется разорванное платье и порча имущества цитадели. И только ближе к полудню забеспокоилась о своей матери.
Разведка показала, что её нет ни в конюшне, не в библиотеке, ни в собственных покоях. Допросы свидетелей постановили, что никто её со вчерашнего вечера не видел. Это казалось в общем-то не удивительным, потому что тут в цитадели была уйма коридоров, комнат и людей.
Элизабет начинала нравиться эта увлекательная игра в шпионов, хотя тревога уже постепенно протягивала свои холодные пальцы к её горлу. Но Лиз была слишком юной, чтобы беспокоиться о чем-то всерьез, хотя и слишком умненькой, чтобы не беспокоиться.
Даниэля и Доминика она встретила, когда бежала вверх по боковой лестнице, направляясь в кабинет к Медерику.
– Мама куда-то пропала, и никто её не видел. Я бегу рассказать об этом вашему отцу! Он наверняка точно знает, что с этим делать. – Лиз пронеслась мимо, подобно порыву теплого весеннего ветра, но успела растрепать непокорные локоны младшему, а старшего одарить целомудренным поцелуем в щеку. – Почему не в школе? А вы паршиво выглядите, милорд. Тоже плохой день?

Правда весь задор и смелость, и азарт куда-то пропали, когда Лиз остановилась перед дверью его кабинета. С ней вообще это происходило довольно часто. Именно в присутствии старшего наследника все слова улетучивались из головы, и она сама себе начинала казаться снова маленькой и ужасно глупой. Сейчас ещё и неряшливой. И зачем она полезла на это дерево? Ведь уже давно выросла из дурашливого возраста. А для вишен ещё слишком рано.
Лиз раздраженно попыталась разгладить платье, заправила распущенные белые локоны за уши, чтобы выглядеть более серьезной и, глубоко вздохнув, три раза стукнула в дверь. После его позволения войти осторожно её отворила, заглянув сперва одним глазом, и только потом появилась вся. Улыбаясь, как ей показалось, весьма по идиотски.
– Милорд… – она поклонилась. И успела несколько раз мысленно поругать себя за этот неожиданный визит. Могла ведь разобраться с этим сама. У её кузена всегда было очень много разных важных и полезных занятий, которыми он занимался в своем кабинете. И Лиз всегда ужасно хотелось заглянуть через его плечо и посмотреть, что он там делает. Только это, конечно, было не допустимо.
– Простите, что прерываю вас. Моя мама… её никто не видел со вчерашнего вечера и утром. А отец уехал, как вы знаете, а лорда я не посмела тревожить.
Будто бы Медерик давал ей право тревожить такими пустяками его…

Отредактировано Элизабет Кас-Талиар (2013-07-26 17:01:21)

− Вы правильно поступили, придя ко мне, Элизабет. Я позабочусь о том, чтобы вашу мать нашли как можно скорее.
Она невольно заулыбалась от такой незамысловатой похвалы и почувствовала себя немного смелее. Но все равно не нашлась, что ему ответить.
А Медерик, тем временем, уже раздавал указания непонятно откуда взявшемуся слуге.
− Выясните, не покидала ли цитадель Даниэлла Кас-Талиар вчера вечером или сегодня в течение дня. Если да, то с кем, и вернулись ли люди, ее сопровождавшие. Если она в цитадели, пригласите ее ко мне.
Он всегда говорил коротко и по существу. Лиз поражала его способность видеть наперед, предугадывать последствия и держать себя настолько уверенно и спокойно на людях. Сама она в большинстве случаев поступала под влиянием сиюминутного порыва или руководствуясь тем, что иногда именуют женской интуицией, как сейчас, когда примчалась к нему в кабинет.
− Что-нибудь еще?
Элизабет встрепенулась. Но вопросу кузена не удивилась. Было бы странно, если бы Медерик улыбнулся и спросил как её успехи, чем она сейчас увлекается или как прошло её утро. Какие прекрасные сны ей виделись, и откуда на платье взялся этот живописный разрез. Тогда бы она рассмеялась и болтала без умолку, пока смущенно не поняла, что и так уже слишком злоупотребила его вниманием.
– Нет. Я пришла только сообщить вам. С ней ведь все хорошо, верно?
Она смотрела на наклон его головы; светлые волосы, ниспадающие на лицо, такие же, как её собственные; на серые, бесцветные глаза. Они были так похожи внешне, но между тем разительно отличались друг от друга. Письменные принадлежности на столе, бумаги, исписанные его ровным, аккуратным и красивым почерком…
– А мне все ещё тяжело дается каллиграфия. Но мой наставник в храме, брат Себастьян, говорит, что ещё не все потеряно. И по окончании учебы, при должном усердии я смогу писать великолепно и стать даже вашим секретарем, если вам вдруг понадобится подобная помощь…
Она хотела остаться здесь ещё немного, ей нравилась спокойная атмосфера этих комнат, но Лиз никогда не могла придумать достойного тому повода. Потому улыбнулась своему кузену, словно извиняясь за этот ничего не значащий разговор, и снова сделала реверанс. А потом, совершенно неожиданно для себя самой спросила, одаряя его восторженным взглядом:
– Сегодня все ещё по-весеннему прохладно и мелкий дождик моросит с самого утра, но возможно вы захотите немного отвлечься от работы, развеяться и прогуляться по внешней галерее вместе со мной?
Элизабет была из тех людей, которые все делают быстро. Думают, говорят и выполняют. Или же не делают совсем.

Внешняя галерея

Отредактировано Элизабет Кас-Талиар (2013-08-02 18:28:27)

Через сутки после вышеописанных событий
13 число месяца агни, 1270 год
день
Она помнила только нестерпимую боль, разом захлестнувшую подсознание и короткий полет. Даниэлла тогда подумала, что сейчас умрет. Но осталась жива. Хотя, придя в себя в их с мужем покоях и поинтересовавшись у склонившегося над ней Каделя, который теперь день и час, подумала, что смерть была бы лучшим решением. Собственная беспечность, возможно, будет стоить ей угрызений совести за утраченное влияние Дома, которому она принадлежала по рождению и за уволенных, в лучшем случае, слуг.
Оракул Дома Кас-Талиар отлично знал свое дело. После прикосновений его рук, окутанных золотым свечением, не осталось боли ни в переломанных ребрах, ни в поврежденной спине. Только сердце тревожно ныло и болело скорее от нехороших предчувствий, нежели от недуга.
– Моя лошадь?
– Мертва…
Кадель сочувствующе кивнул. А Даниэлла беззвучно застонала и закрыла глаза ладонями.

Когда в комнату тихонько постучались, а после – буквально ворвался ураган по имени Элизабет, Даниэлла сидела в будуаре, самостоятельно расчесывая непослушные, спутанные волосы.
– Мама!?
– Не бойся… все хорошо.
Женщина повернулась к взволнованной дочери, стараясь не выдавать собственных сомнений и тревог, что раскаленными прутами жгли ей сердце и улыбнулась. Юности и красоте незачем обременять себя думами о плохом, собирая на лбу нехорошую морщинку. Девочке ничего не грозит. Пока.
– Что такое случилось?
– Ничего существенного. Кадель обо всем позаботился.
Элизабет всплеснула рукам и бросилась к матери. А затем села на пол, обхватывая её колени, на что Даниэлла по-матерински поцеловала её белобрысую макушку.
Несколько коротких мгновений они сидели так, каждая в собственных тревогах и мыслях. В звенящей тишине этих огромных, одиноких комнат. И Даниэлла внезапно остро осознала, как хочет, чтобы Ричард сейчас тоже был здесь. И тоже взял её за плечи и пообещал, что все будет хорошо. Вот только его никогда не было рядом в тяжелые и нужные минуты.
– Милорд Медерик желает, чтобы вы зашли поговорить с ним. – Лиз подняла на маму чистые, широко распахнутые глаза, отчего та снова с улыбкой потрепала её по волосам. – Если это из-за меня, то не беспокойтесь, маменька. Я не прогуливала школу. Меня отпустили раньше.
– Хорошо, моя девочка. Ступай. И позови Марту.
Разумеется, Лиз была не права. И её провинности тут были совершенно не причем. Дело было в самой Даниэле и в её глупости. Поэтому, когда за дочерью закрылась дверь, женщина с внезапно вспыхнувшей злостью бросила об стену первую попавшуюся под руки вазу и затем, с не меньшим остервенением принялась рвать расческой ни в чем не повинные волосы.
– Марта! Где ты ходишь? – Воскликнула она. И словно по волшебству примчалась её напуганная камеристка.
– Я не знала, что вы уже вернулись…
– Это не повод уклоняться от своих прямых обязанностей, – Даниэлла раздраженно вручила девушке гребень и зло щуря глаза, сложив ладони под подбородком уставилась на собственное отражение, обдумывая предстоящий тяжелый разговор.

13 число месяца агни, 1270 год
вечер
Даниэлла никогда не позволяла себе появляться на людях в непотребном виде. И потому сейчас её вид если и не был идеальным, то по нарастающей стремился к совершенству. Предупредив слугу, что ожидает аудиенции наследника, она терпеливо ждала приглашения, ни на минуту не смягчив каменное выражение лица и не позволив ослабиться идеально прямой осанке. Чтобы затем, так же прямо и спокойно пройти к нему в кабинет, поклониться и, подождав, когда закроется дверь, начать пусть тяжелый, но неизбежный разговор:
– Благодарю вас, милорд, что распорядились прислать мне Каделя так скоро. Он отлично справился со своей работой.
Снова поклон. Даже ни тени веселья или напротив, недовольства. И только бровь непослушно поползла вверх и уголок губ дернулся в жалком подобии горькой усмешки.
– Прошу прощения за вынужденное ожидание. Элизабет передала, что вы хотели меня видеть?

Отредактировано Даниэлла Кас-Талиар (2013-08-16 15:05:18)

Медерик Кас-Талиар… В цитадели некоторые боялись его куда больше, чем лорда. Даниэлла не боялась, но была рада, что в мужья ей достался Ричард, а не этот холодный, жесткий и равнодушный человек.
Молчание длилось томительно долго. Женщина терпеливо, в тишине рассматривала его прямую спину и тьму, сгущающуюся за окнами.
– Я не стану спрашивать, почему вы провели ночь вне стен цитадели…
– Я не стану пытаться оправдать свой проступок.
Она почтительно склонила голову, а когда снова подняла взгляд, столкнулась с ледяным равнодушием в его бесцветных глазах.
– На столе лежит список. В нем двадцать шесть имен. Ваша охрана, прислуга и камеристки. Все они будут казнены сегодня ночью. Подписал указ я. Но убили их вы. И я хочу, чтобы вы это знали.
Наследник отчеканил слова так, словно говорил об урожае озимых в этом году. Сел в кресло, пододвигая листок с гербовой печатью Дома, а Даниэлла сделала шаг вперед. Но не для того, чтобы рассмотреть перечисленные в указе имена. Чтобы не упасть из-за предательски подкосившихся ног и застилавшей глаза темной пелены. До крови закусила нижнюю губу, вцепившись пальцами в край его стола. Она и так знала всех, кто будет в этом списке. Знала поименно. Знала не один десяток лет и неосторожным движением руки перечеркнула линии двадцати шести судеб. Оступившейся на вечерней прогулке лошадью. И глупым решением ехать на эту прогулку в одиночестве.
Но Медерик, очевидно, остался не доволен её унижением и болью. Ему нужно было больше. Раздавить её. Уничтожить.
– С сего момента вам запрещено выходить из своих комнат. У вас будут новые слуги, и в праве распоряжаться ими вам отказано. Решение дальнейшей вашей судьбы я оставляю за вашим супругом. Он уже извещен о случившемся и должен прибыть в Кас-Талиар не позднее завтрашнего дня. Если он сочтет возможным и впредь называть вас своей женой, я возражать не буду. В противном случае, вы покинете Кас-Талиар и вернетесь в Данмар без права куда-либо выезжать. Вам все понятно, миледи?
Ссылка. Конечно же... что уж тут не понятного? Ричард любил её. По-настоящему любил, что редко случается в династических браках. Но, даже зная об этом, Даниэлла с горечью понимала, что простить такое будет не возможно. Даже себя саму. Разве можно ждать милости от мужа?
– Мне все понятно… мой лорд. – Её губы снова едва заметно изогнулись. Но голос остался беспристрастным. – Я с достоинством приму любое решение, которое предпочтет мой муж и правящая семья.
Даниэлла была спокойна. И без страха смотрела в его светлые глаза. С тем спокойствием человека, который знает, что дни его сочтены. И который смирился с такой судьбой. Её сердце сейчас болело и маялось за других. За родной Дом, который надеялся с её помощью расширить свое влияние в Аридаре. За Ричарда, который будет страдать от нелицеприятных слухов. За Элизабет…
– Я готова отвечать за собственную непозволительную беспечность и последовавшую за этим кару. Я смею просить вас только об одном. Милостью Инатель! Проявите снисхождение к моей дочери. Она ничем не заслужила быть запертой со мной остаток дней в Данмаре.
В этот момент полагалось бы упасть на колени и прижаться губами к его ладони, для размягчения черствого, мужского сердца, который воспитывался так, что могущество Дома превыше всего. Но ей не позволяла гордость. Хотя гордость позволила как-то по-девичьи непосредственно прижать ладони к груди и говорить чуть более бойко, чем предписано этикетом.
– Элизабет светлая, добрая девушка. Если хотя бы тень моего проступка коснется её репутации… Вы же сами понимаете, чем это может обернуться.

Комнаты Даниэллы и Ричарда

Отредактировано Даниэлла Кас-Талиар (2013-09-04 15:34:31)

Медерик всегда удивительно точно чувствовал течение времени. Он прекрасно понимал, что в одну реку не войти дважды, и это не вызывало у него сожаления. Но сейчас секунды, отмеряемые тяжелыми, надрывными ударами собственного сердца, казалось вязкими и тягучими.
Будущий Лорд Аридара редко обращался мыслями к собственным воспоминаниям, если они не имели отношения к делу. Его мысли скользили, словно солнечные блики на поверхности реки времени. Быстро, беспорядочно, не проникая в суть давних событий, лишь высвечивая их ярко, до боли в висках. Рождение Доминика, счастливые глаза жены. Даниэль...
У него был выбор. С молчаливого одобрения отца, он выбрал сына. И потерял жену. Но тогда, он хотя бы сумел быть рядом и оградил ее от ужаса приближающейся смерти. Как делал это после для кого-то из приговоренных. Медерик почти всегда присутствовал на казнях и слишком хорошо знал, что чувствует человек в последние мгновения своей жизни. Он не сомневался в том, что его сын мертв, но ждал. Ждал лишь затем, чтобы в какой-то миг вновь ощутить его ужас и боль. Лишь на одно короткое мгновение. И вновь тишина. Теперь уже без надежды.
Медерик тяжело облокотился на стол и велел Шетланду уйти. Он сидел так долго, глядя в стол спокойно и безо всякого выражения. Окружающие, наверняка, сочли бы наследника равнодушным. Он не покинул своего кабинета, ни за тем, чтобы посмотреть, как Доминика готовят к погребению, ни за тем, чтобы поддержать и успокоить младшего из своих сыновей, который сейчас метался в бреду, ни затем, чтобы разделить всю горечь этой потери с собственным отцом. Неподвижный, словно каменное изваяние, Медерик являл собой полную противоположность тому, что творилось сейчас за окном. Но гроза выдохлась, и к моменту, когда должна была начаться церемония погребения, небеса проливались на землю монотонным дождем. Он тихо шуршал в молодой листве, прибивал к земле стебли высокой травы, отяжелевшие от дождевой влаги. В плотных низких облаках не было ни единого просвета.
В дверь негромко постучали.
− Пора, милорд.
Медерик поднялся, безотчетным, машинальным движением поправил рукав и направился вслед за своим помощником, внезапно ощутив, как в груди разливается сильная резкая боль, которая мешает дышать.

гробница Снежного Вестника

Отредактировано Медерик Кас-Талиар (2014-02-13 21:03:28)

Гробница Снежного Вестника. Спустя несколько дней.
29 число месяца агни, 1270 год.
На рассвете.

Медерик опустил голову, рассеяно коснулся кончиками пальцев ноющего виска. Сказывалась бессонная ночь. Шетланд Вебер умолк, понимая, что лорд больше не слушает его. За распахнутым окном занималось утро. Слабый ветер перебирал бумаги на столе, разбавляя тишину, повисшую в комнате, едва слышным шелестом страниц.
– Вы устали, мой лорд? Закончим на сегодня?
Дробный перестук копыт, сонные голоса стражников, лязг цепи, поднимающий решетку ворот. Медерик не пошевелился, но удивленный Вебер шагнул к окну, отвел в сторону тяжелый занавес.
– Я узнаю, в чем дело.
Когда за помощником закрылась тяжелая дверь, Медерик провел рукой над пламенем свечи, почти прогоревшей за ночь, намереваясь погасить ее, и замер, глядя в одну точку. Пламя лизнуло его ладонь. Медерик вздрогнул и отдернул руку.
Вернулся Шетланд.
– Это Эрцо и с ним еще два человека. Он настаивает на немедленной встрече с вами, утверждает, что это очень важно. Прикажете взять его под стражу? – помощник смотрел выжидающе.
– Нет. Я поговорю с ним. Вели пропустить их, и оставь меня.
– Да, мой лорд.
Когда они вошли, Медерик долго молчал, разглядывая настороженного, ко всему готового демона, сына, скинувшего на плечи капюшон неприметного плаща, неуловимо повзрослевшего, с непримиримой одержимостью во взгляде, оракула, невозмутимого и подчеркнуто отстраненного.
Он не верил в слухи, что распространялись, словно лесной пожар. И только, когда прибыли паломники, сопоставил все факты. Реакция правящей семьи была быстрой. Но недостаточно быстрой, чтобы остановить обрушившуюся лавину. Теперь Аридар стоял на пороге гражданской войны. И причина ее находилась сейчас прямо перед ним, на расстоянии вытянутой руки. Но Медерик не испытывал гнева. Лишь невыносимую усталость, какая бывает только после сильного эмоционального напряжения, и горечь, которая после смерти Доминика присутствовала во всем, даже в родниковой воде, от которой ломило зубы, и в кристально-чистом воздухе.
– Значит, ты все же открыл «Мистериум»? – спокойно спросил Медерик, соединил кончики пальцев и подался вперед, облокотившись на стол. – Впечатляет. Я надеялся, что на это тебе понадобится  хотя бы пара лет.

Медерик слушал сына, но не слышал его. Только голос, звенящий злостью и напряжением. Не слова, но помыслы. И собственные чувства. Горечь и сожаление, лишенное всякого смысла. Он чувствовал, с каким отчаянием Доминик пытается пробиться сквозь глухой ментальный щит, но не впустил. Не позволил даже приблизиться. Потому что тогда сказать и сделать то, что должно, было бы в разы труднее. Медерик не обратил внимания на то, что Эрцо покинул комнату, хотя явственно ощущал исходящую от демона угрозу, но последние слова сына заставили его подняться. Он подошел к Доминику, коротко и хлестко, без замаха, ударил его тыльной стороной ладони по лицу так, что у мальчишки клацнули зубы, а голова безвольно мотнулась в сторону, разметав по плечам длинные светлые волосы.
− Не смей ставить мне условия.
Глянул на костяшки пальцев, испачканные кровью с разбитых губ Доминика, взял со стола выбеленную ткань, о которую промокали письменные перья, брезгливо вытер руку, скомкал, отбросил в сторону. Отошел к окну, повернувшись спиной к сыну и оракулу.
− Я выслушал тебя. Теперь слушай ты.
Он говорил долго, спокойным, ровным голосом, смотрел как оживает и просыпается далеко внизу прекрасный город, как старый парк наполняется солнечным светом, как быстро и тревожно бегут высоко в небе облака. Теплый ветер касался лица мягко, трогательно-ласково, успокаивающе, играл занавесом над его головой.
– Ты несешь в себе благословение старшей крови. И чтобы сохранить его, я должен сейчас вызвать стражу и отправить тебя в подземелье. А твоих спутников – на плаху. После найти для тебя жену и дождаться, пока она не выносит от тебя двоих сыновей. Первый крик твоего второго ребенка станет тебе смертным приговором. И не только тебе. Даниэлю тоже. Потому что он не должен стоять между настоящим преемником и его правом называться лордом. Ты удивлен? Или, быть может, сомневаешься, что я способен на это? Напрасно.
«А теперь слушай, мой мальчик. Слушай очень внимательно, потому что тебе еще многому предстоит научиться».
– Ты умен и дерзок, Доминик. И я не сомневаюсь, что ты сделаешь то, о чем говоришь. Но ты судишь людей по себе, и в этом твоя ошибка. Ты способен поднять восстание. И северные кланы пойдут за тобой или с твоим именем на знаменах. Но тебя страшит кровь, которой предстоит пролиться. Иначе бы ты не подставил своего брата, уготовив ему столь жестокое испытание. Ведь только Даниэль мог убить тебя безнаказанно. Только в этом случае никому не пришлось бы расплатиться за твое безрассудство. Но ты не учитываешь того, что Кас-Талиар уже покорял данмаров мечом и огнем. И если потребуется, сделает это вновь.
Медерик, наконец, оторвался от созерцания вида за окном и подошел к своему столу, взял в руки острый серебряный нож для резки бумаги.
– Я отпущу тебя. На восемь лет. Можешь считать это знаком моего уважения. Ты вернешься назад в день своего совершеннолетия. Если не найдешь в себе мужества сделать это, что ж… значит, я в тебе ошибаюсь, и правящая семья лишится дара Снежного Вестника, а у меня будут двое других сыновей.
Медерик взял руку Доминика, развернул, разглядывая фальшивую печать. Затем одним уверенным движением рассек ее вдоль голубоватых линий вен, нанеся глубокий порез так, что лезвие царапнуло кость, и вложил в рану аридарскую жемчужину из широкой каменной чаши, что стояла на высокой подставке у его стола.
– Сними обе печати. С этого момента ты лишен покровительства любого из Домов Аридара. Если твое имя и деяния свяжут с правящей семьей, если ты вернешься на эти земли раньше указанного мной срока или попытаешься вытащить жемчужину, я сочту наш договор расторгнутым, и тебе с братом будет подписан смертный приговор. – Медерик разжал пальцы, вложив раненую руку сына в ладони оракула. – Восемь лет большой срок, Доминик. Я надеюсь, этого времени тебе хватит, чтобы вдоволь напиться той свободы, за которую ты платишь так дорого, и понять, что не каждая цель стоит пройденного пути. Научись ценить то, что, действительно, ценно. Теперь уходи.

Отредактировано Медерик Кас-Талиар (2014-03-29 18:25:22)