Зал для приемов
31 число месяца лолы 1271 год.
Около полуночи.
– Не спрошу. О сделанном нет смысла сожалеть, – глядя в глаза оракулу, спокойно произнес Александр.
Магистр прислушался. Где-то в глубине оранжереи, меж цветущих кустов и невысоких деревьев заливалась звонким пением птица, которую сложно было встретить в Энгаре. В центре искусственно созданного сада журчал высокий фонтан, а из коридоров доносилась приглушенная музыка, отчего Александру вдруг на миг подумалось, быть может, в чертогах богов всё так же умиротворенно и прекрасно?
«Вечно странные мысли в голову лезут».
– Арк, оставь нас, – обратился он к хранителю Вельсара и заговорил вновь, лишь когда тот скрылся в коридоре. – Я знал с самого начала, что ты Даррэл Корн-Терион, а твоя сестра – Алитэя. Но не сообщил твоей матери и никому из близких. А теперь леди Энрика ненавидит меня. – Он говорил по-прежнему спокойно. А взгляд был отрешенным и ничего не выражал. Отчего-то захотелось Вельсару всё рассказать.
«Становлюсь сентиментальным?»
– Я не сожалею об этом. Зная сколько горя принесло мое решение, считаю, что оно было единственно правильным. И, узнав о Вейре, лишний раз убедился в этом. Ты не страшишься смерти. И лишь благодаря этому выжил среди пылающего города. И спас свой Дом.
Вдруг вспомнилась та встреча с главой Дома Корн-Терион в Иль-Ринноре. Он не был талантливым магом, как брат. Не знал, что чувствует женщина, потерявшая мужа и детей. Тогда казалось, что не чувствует ничего.
– Теперь осталось не потерять его, – Александр усмехнулся и вдруг резко сменил тему: – Скажи, что случилось с Бертольдом Риффом? Я знаю, он не погиб. Но никто не видел его с тех пор.
«Ты готов расстаться с собственной жизнью, но оставил в живых своего врага».
– Впрочем, если не хочешь, можешь не говорить. – Он улыбнулся.

– Почему?
«Всё же спросил. Хотя, я ведь и не думал, что Даррэл смиренно примет и поймет мое решение».
Александр не раз задавался этим вопросом. Скрыть сына и дочь Джулиана Корн-Териона ото всех, не сообщить северному Дому, зная, что эта информация могла бы осчастливить многих... На подобное мог решиться лишь бесчувственный и жестокий человек. Возможно, Александр им и был. Или же магистр руководствовался иными мотивами.
– На скрижалях твоё имя появилось рядом с моим, – просто ответил Кас-Талиар, не отводя взгляда.
А ведь мог не рассказывать ничего. Зачем бередить прошлое? Надеялся избавиться от чувства вины? Нет, опять не то.
– Я знал с самого начала. Ты пройдешь инициацию. Станешь оракулом. Быть может, займешь мое место, когда я умру.
«Темному Ордену нет дела до Корн-Териона. Многие в Совете убеждены, что Дом обречен на уничтожение», – вспомнил свои слова Александр. – «Но сейчас всё иначе. Вейры становятся сильнее. И всё благодаря Даррэлу».
– И так оно случилось. Однако Корн-Терион узнал, где ты был с сестрой все эти годы. Но разве это что-то изменило? – он вопросительно взглянул на Вельсара. И почти сразу ответил на свой вопрос: – Нет. Ты остался оракулом Изираэля. Не станешь магистром, но возглавишь Дом. А вернись ты раньше, всё было бы по другому. И скорее всего вместе с отцом погиб. Или позже. Или чуть раньше.
Магистр тряхнул головой, прогоняя воспоминания из прошлого. Нет. Он не жалел, не считал себя бесчувственным и жестоким. Не испытывал угрызения совести.
– Ты вправе возненавидеть меня, как ненавидит твоя мать. Но... – «Это было верное решение», – не произнес вслух, боясь, что прозвучит как оправдание. – Я рад был тебя увидеть, Даррэл, – искренне произнес он, всё так же глядя на оракула. – Надеюсь, эта встреча будет не последней. – Мужчина сделал шаг вперед, положил руку на плечо Вельсара, добавив: – Береги себя. Не торопись попасть в чертоги Изираэля. Вернуться ты сможешь нескоро.
И ушел, не дожидаясь ответа.
Зал для приемов

Отредактировано Александр Кас-Талиар (2014-06-09 17:15:54)

«Доволен?»
Даррэл молчал, глядя в пол.
«Строго говоря, ты не наследник. У тебя был старший брат. И Темный Орден имел на тебя все права. Александр тоже второй сын в правящей семье, и это не помешало ему возглавить Орден. Почему с тобой должно было быть иначе? Что за дело Ордену до Корн-Териона? Они потеряли наследника и вас с сестрой. И это их беда. Почему Орден должен был платить за их ошибки теперь, когда оракулов и так слишком мало? Александр исходил из интересов Ордена и не нарушил ни одну заповедь. Ни божественную, ни человеческую».
«Помолчи, Арк».
«Ты всегда говоришь так, когда я прав, но тебе не нравятся мои слова».
− Милорд.
Даррэл обернулся. Морриган Шадд. Импульсивная, по-детски искренняя и совершенно непредсказуемая.
– Я… Я рада вас видеть, Даррэл.
− Здравствуйте, Морриган.
– Вам нравится здесь? – девушка улыбалась смущенно и радостно. – Здесь тихо, не то, что в зале. И нет никого. А вот эта птичка водится у нас в садах близ цитадели. И запах такой… Приятный. Столько цветов…
− Я никогда не был в Шадде. Вы так часто и с такой теплотой говорите о доме. Наверное, это благодатный край.
Он протянул руку, сорвал золотисто-оранжевый цветок с прозрачными липкими каплями нектара на длинных, бархатистых усиках, рассеянно покрутил его в пальцах и отдал Морриган.
– Я видела вашу мать и сестру, – сказала Морриган совсем невпопад. – Я вспоминала и о вас, и о Кире.
Даррэл качнул головой.
− Корн-Терион слишком мрачен. И время для визита было совсем неудачным. Вряд ли эти неласковые земли оставили у вас добрую память. У меня не было возможности выразить благодарность вашему отцу и брату. Если бы Шадд не вступил в войну, мы бы вряд ли сейчас разговаривали. Хотя это не самая веселая тема, не так ли?
Он помолчал, разглядывая смущенную Морриган, не понимая причин ее смятения. Возможно, она считала его причастным к войне, которую вынужден был вести Шадд, а быть может, просто искала тишины и покоя, и, случайно наткнувшись на него здесь, не знала, как теперь себя вести. Наверное, ему следовало уйти. Но возвращаться в зал не хотелось.

Даррэл качнул головой.
– До семнадцати лет я учился при храме Девирра. А там учат всему. Даже танцам. Это было… – он запнулся и чуть нахмурился, словно воспоминания о тех временах были болезненны, как прикосновение к открытой ране. – Давно.
Танцы ему не давались. Да и понимания, зачем это нужно, у Даррэла не было. Тем летом его часто отправляли работать в саду. После первых ошибок и подзатыльников старшего садовника, он с горем пополам научился отличать свежие побеги от прошлогодних и не обращать внимания на царапины, которые мстительно оставляли на его руках шипы садовых роз.
Занятия, работа в саду. Долгие, бесконечно долгие летние дни для десятилетнего ребенка. Вечерами он валился с ног от усталости, мечтая лишь добраться до кровати. Но Ирис с упрямством, достойным Диронов, тащила его к живой изгороди, заставляя раз за разом повторять одни и те же движения под незамысловатый напев, хмурила брови и повторяла:
– Не так!
Даррэл подставил руку под холодную струю фонтана, словно те, детские царапины на руках до сих пор саднили.
– Да и в Иль-Ринноре многому учат. У обывателей превратное мнение об этом месте. Людьми во многом правит страх. У тех, кто отдал свою душу Изираэлю, его нет. Мы стоим по ту сторону смерти, и чужды большинству людей. Там, конечно, жесткая дисциплина, и шрамов Иль-Риннор оставил мне куда больше, чем война, но… – Даррэл обернулся к девушке. – Если бы вы знали, Морриган, как порой мне хочется вернуться туда. Вновь прикоснуться к скрижалям, раствориться в шепоте тех, кто умер и тех, кто еще не знает о том, что мертв. Прожить жизнь каждого из них и с каждым умереть. Одно такое мгновение стоит вечности.
«Ты пугаешь ее», – мрачно заметил Арк.
– Простите. Мне не следовало об этом говорить. Думаю, нам нужно возвратиться в зал. Я не могу надолго оставлять жену. Она не в том положении, чтобы позволять ей лишний раз волноваться.
Он подал Морриган руку и повел туда, где звучала музыка.

Зал приемов