Название: Лук Рейнирца
Время действия:12 число месяца Рокот 1269 года
Описание ситуации: слава рейнирского лука не дает покоя девушке вот уже несколько лет. И оставив родной дом, она пошла на поиски этого легендарного оружия. Лагерь рейнирцев, небольшой отряд, собранный для учений. Что из этого выйдет? Увидим.
Участники: Кабай Рейнир и Ольха Шейн
Лук Рейнирца
Сообщений 1 страница 20 из 24
Поделиться12014-04-11 21:11:43
Поделиться22014-04-11 21:31:54
Ветер тихо шелестел листьями на деревьях, вечер заботливо укутывал мир в мягкое, темное покрывало сумрака. На лесной опушке на границе территории Рейнира c Дироном расположился лагерь из двух десятков палаток. Пение птиц нередко заглушалось мерным ворчанием лошадей, привязанных к деревьям, а в воздухе витал запах дыма и аромат еды. Еще днем еще одна крупная шайка разбойников отправилась к богам просить прощения. Военачальник дома не стал ждать, пока служители культа разберутся с беспорядками на его землях и в очередной раз взял ситуацию под свой контроль. Кто-то был сражен саблей, кто-то вовсе пал под копытами коня, а кто-то сдался и был повешен вместе с лидером на одном суку – правосудие свершилось. И сейчас, сидя на зеленой траве коннетабель дома допивал свою чашку зеленого чая и словно извинялся перед бойцами за то, что в ней нет ни капли крови, которую он должен пить исходя из пророчество обезумевшей старухи. Даже воины, испытывавшие глубокое уважение к своему полководцу не могли отделаться от суеверий. И верили в то, что их командир был вскормлен волчицей. Отсюда и его безудержный нрав, и ярость, и знание лесов, словно звери сами подсказывают ему нужную тропу. Никто из них обычно не задумывался о том, сколько времени и сил потратил Кабай на то, чтобы отработать свои навыки – от стратегии и владения мечом до казалось бы врожденного для каждого рейнирца умения ориентироваться в лесу. В палатах брата его нередко опасались за его неспокойный характер, но и здесь, среди своих бойцов полководец не всегда мог найти покой. Он сидел на этом месте больше двух часов, глядя вдаль и прислушиваясь к звукам окружавшего его мира. Из него давно пропал звон котелков и ржание лошадей – все стихло, уступая место пению птиц и совсем далекому вою волков. Обычно подданные дома не задумывались о том, почему серые хищники каждую ночь воют на луну. И только один прекрасно понимал зверей, ибо порой ему самому хотелось зайти далеко в лес и завыть что есть мочи. Но увы, это было недостойно ни знатного человека, ни полководца. Допив еще одну, неизвестно какую по счету чашку чая мужчина посмотрел на свои запястья. Когда речь заходила о манерах и обязанностях он постоянно чувствовал, как на своих руках вес кандалов, которые всегда выгоняли его из чертогов брата и которые выгнали его в этот раз. Наивно было полагать, что человек, знавший слишком много о политики и игрищах домов мог быть святым поборником нравственности и чести. Если он к чему-то и стремился, то к порядку на своих землях и к покою, который дарил ему встречный ветер, встречаемый им в седле. Вечер сменился темной ночью, покрывало уж давно потемнело, в свои владения вступала непроглядная тьма, разгоняемая разве что полным серебряным диском луны. Встав с земли и поправив ножны Кабай отправился в шатер, поставленный им пару часов назад. Все же в жизни знатного военачальника были свои преимущества – в отличие от иных солдат ему не приходилось спать в доспехах. Сняв с себя облачение и положив на него лук мужчина лег на подушку, положив рядом ножны с саблей на случай опасности. Недавняя медитация развеяла его усталость и очистила мысли, но даже она вряд ли могла сравниться с парой часов приятной неги, даруемой сном. Закрыв глаза рейнирец слегка улыбнулся и тут же упал в бездну сновидений, заснув чутким сном, полным ярких сновидений и мечтаний о будущих победах. В лагере стало совсем тихо, только мерное дыхание из палаток, неразличимое человеческим ухом говорило о том, что в лесу появились гости. Впрочем, ненадолго, уже утром он уйдут восвояси, чтобы сказать лорду о том, что еще одна банда нарушителей спокойствия отправилась к праотцам.
Поделиться32014-04-12 21:11:06
Тишина. Лишь мерный храп троих мужчин окутывал небольшой дом, стоящий почти на окраине города Шадд. Старый кузнец, чья работа пользовалась уважением среди военного люда, устало покряхтев, перевернулся на бок, свесив руку с кровати. Ольха, стоящая в дверях его комнаты, улыбнувшись, тихо подойдя, укрыла деда старым одеялом, накинув сверху старику на ноги теплый плащ. Она видела, как Брионир мучился болезнью суставов, привыкших к горячему воздуху кузни, и теперь, когда дед практически отошел от дел, лишь уча свою достойную смену, всего на несколько часов появлялся там, проводя все больше и больше времени дома, в кресле у очага, ремонтируя оружие отца и дяди. Девушка присела на корточки, едва касаясь седых волос старика, перебирала те пальцами, шепча, зная, что Брионир не проснется. Маковая капля даст ему покой ночи:
- Года сделали из твоего тела немощь, но ты, кузнец, гордый человек, никогда не сдавался перед тяготами жизни, одной из которых стала твоя внучка. Но знаешь, - опустившись на пол, кладя голову на край подушки, Ольха посмотрела на умиротворенное лицо самого дорогого для нее человека, - предрассветные сумерки разбудят тебя для новых дел, и так будет всегда. Ты просто не имеешь права стать тленом, который развеет ветер по земле, смешивая с пылью. Ты Брионир Бейл. Отец прекрасной Ханны Бейл, моей матери. И дед самой непослушной девочки на земле Элтинор, Ольхи Шейн. Но я так тебя люблю.
Поднявшись, Ольха потянулась, чувствуя как затекли ее ноги. Она едва не рассмеялась, прошептала:
- И все же твоя рука очень тяжелая.
Поцеловав старика в лоб, девушка вышла, прикрывая дверь. Ее взгляд упал на стул, на котором лежал лук отца.
Неделю назад, когда в доме появилось это оружие, Ольха будто сошла с ума. Она бредила им, ее руки дрожали в восхитительном трепете, коснуться творения человека, лука земли Рейнир. В первый же день, девушка набросилась на отца с расспросами, откуда он взял этот лук. И услышав его цену, она едва не сломала стол от обиды, что не сможет себе позволить купить такой же, даже, если она будет пропадать в лесу, охотясь и продавая шкурки животных. Решение добыть себе трофей пришло ей в голову три дня назад. Она боялась даже думать об этом в присутствии отца, все мерещилось телепатия, или ее немного нервный вид мог выдать ее с головой. Сборы не заняли много времени, и вот попрощавшись с родными, молчаливо оглядев дом, Ольха вышла в рассвет, направляясь в сторону леса, забирая круто на восток.
К рассвету двухсотого дня, уставшая от столь длинного и трудного пути, Ольха буквально свалилась в яму с листвой от деревьев, моментально засыпая крепким сном. Она чувствовала, как по ней прохаживались птицы, как в щеку тыкался зверек, водя холодным, мокрым носом по ее горячей щеке. Звуки леса отзывались легкой трелью перезвона птичьих голосов, которым вторили шуршание ежей или шуршание листвы под лапами лесного «народа». Приоткрыв глаза, девушка посмотрела на небо, едва видневшееся сквозь густую листву крон деревьев. Чистое и звездное. Вслушавшись в тишину, не обнаружив никакой опасности для себя, Шейн привстала, и перед лицом с волос тут же полетели листья и земля.
- Чудно.
Покрутившись на месте, Ольха принюхалась. Легкая прохлада, принесенная ветром, вызвала в ней улыбку. Двинувшись как лиса по следу, девушка вышла на небольшую поляну с ручьем. В некоторых местах дно оказывалось глубоким для столь дикого источника воды, что позволило девушке полноценно искупаться, напиться и наполнить бурдюк водой. Одевшись в чистую рубашку, присев на камень, стала задумчиво расчесывать волосы. «Я пересекла границу Рейнира. Но теперь как оказывается передо мной темнота. Ведь в открытую днем я не могу появиться в городе, а уж тем более отыскать того, кто лишится лука. А значит, действовать вновь придется с наступлением ночи».
Если бы кто-то зашел в лес, то не увидел притаившуюся меж деревьев девушку, сливающуюся в темноте леса с окружающей ее декорацией природы. Ольха, не отрываясь, смотрела на высокого мужчину, стоящего и осматривающего лагерь. Но ее взор был прикован к тому, что было в его руках. Ее трофей. Перемещение дозорных по периметру лагеря не могли отвлечь ее от созерцания творения. Прикрыв глаза, девушка, улыбаясь, представила, как ее рука ложится на рукоять, как ее пальцы скользят по крыльям лука. Внутри ее пробрала дрожь. Поправив на плече свое оружие, пряча колчан в широкую петлю на поясе со стороны спины, чтобы при беге не мешал и не бился о ее спину, издавая лишних звуков. В руку лег кинжал, лезвием внутрь ладони и концом прижимаясь к ее кожаным крагам на предплечье. Она замерла.
Тишина. Лучший звук для расхитителя как признак умиротворения того, кому предназначено стать обворованным. Бесшумно скользя по прелой листве, Ольха обошла два кострища, возле которых спали, облокотившись на пики, солдаты. Достигнув цели, рукоятью кинжала девушка отодвинула полог шатра. Мужчина лежавший на кровати казалось и не спал вовсе, слишком прерывисто было его дыхание, а рука, покоящаяся на ножнах, доказывала воришке, что один лишний звук и ножны в миг опустеют, а ты станешь на одну часть тела беднее.
Повернувшись чуть в сторону, увидела то, ради чего пересекла столько лиг расстояния. Сделав один шаг, она коснулась заветного дерева. Все казалось бы легко, но что-то ее насторожило. Уже на выходе, она оглянулась, встречаясь с тяжелым взглядом хозяина ее трофея.
Выскакивая из шатра, Ольха перемахнула в прыжке через спящих солдат, которые почуяв неладное, стали просыпаться и оглядываться. Перед ней тут же вырос вооруженный дозорник, не успевший поднять меча, но словивший от нее сильнейший удар в челюсть, и он стал заваливаться на бок, сгибаясь в сторону удара. Она петляла как заяц меж костров, на ходу снимая свой лук, и убирая украденный за спину. Проносясь мимо колчанов, Ольха выхватила стрелы, зажимая зубами две, третью прикладывая на тетиву. В резком прыжке, приземляясь приседая, она выпустила стрелу в ноги первому солдату, который догонял ее. Убивать его она не стала бы. Он же не добыча. Тут же приладив вторую стрелу, поднимаясь, выпустила ее, и в развороте исчезла в лесу.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-12 21:55:04)
Поделиться42014-04-13 17:32:05
Рейнирец спал и судя по всему снились ему чудесные сны. Но насладиться сновидениями ему было не суждено, уже через несколько минут он открыл глаза и обнаружив незнакомый силуэт стал вглядываться в его очертания, постепенно придавая телу вертикальное положение. Вытаскивать саблю из ножен он пока не стал – сделать это тихо не представлялось возможности, а о том вооружен ли его незваный гость и каковы его мотивы мужчина не знал. Впрочем, вскоре ситуация прояснилась, ровно в тот момент, когда женщина выскочила из шатра, едва не сбив с ног его владельца и раненым зверем кинулась в лес. По пути она не упустила возможности сбить с ног одного из караульных, заставив Кабая нецензурно выругаться как раз в тот момент, когда он одним прыжком оседлал своего коня. Солдаты, безрезультатно преследовавшие воровку пешими уступали дорогу всаднику, тем более, что тот уже обнажил саблю и был полон решимости вернуть свой лук. Уже скоро женщина юркнула в лес и вместе с всадником скрылась от посторонних глаз. Пока коннетабель мог преследовать ее верхом он не собирался оставлять коня, но когда пропало даже подобие дороги, а деревья сплотили свои ряды военачальнику ничего не оставалось как спешиться, убрав саблю в ножны и захватив с собой три переплетенных меж собой веревки с привязанными на концах камнями. С этим причудливым оружием он отправился навстречу с рыжей гостьей, которая, кажется, надеялась спрятаться от рейнирца в его же лесу. Пожалуй, простой солдат давно бы потерял ее из виду, но настойчивый коннетабель, постоянно осматриваясь нередко видел мелькавшие то тут, то там рыжие пряди. Но что гораздо важней – Кабай слышал, как она убегала. То и дело под ее ногами раздавался треск ветвей или шорох листьев – любой следопыт может красться по лесу под покровом ночи, но бесшумно убегать дано единицам. Дав женщине набрать дистанцию рейнирец ждал пока она расслабится, решив, что уже ушла от погони. И как любой мужчина своего времени воин не верил в то, что его обидчица сможет убегать от него всю ночь, рано или поздно она устанет, притом, скорее всего, гораздо раньше тренированного воителя. Волк преследовал свою добычу еще около двадцати минут, потом бег ее, судя по треску и шорохам стал стихать, пока вовсе не стал бесшумным. К тому времени рейнирец уже мог видеть свою добычу невооруженным глазом, мог даже различить улыбку на ее губах в тот момент, когда она осторожно натягивала тетиву на своем новом луке. Дождавшись пока женщина совсем расслабится рейнирец намеренно хрустнул веткой под своим сапогом и дождавшись, пока воровка обернется воскликнул: «Хватай ее». Конечно, с ним никого не было, но ведь беглянка не могла об этом знать. Еле как увернувшись от выпущенной в его сторону стрелы мужчина бросился навстречу женщине, которая явно не успевала положить стрелу на тетиву для второго выстрела, ей оставалось только обернуться и бежать дальше, этого рейнирец и ждал. Как только она рванула дальше в лес мужчина раскрутил свое орудие и выгадав момент на бегу бросил ей под ноги. Как и ожидалось, едва веревка коснулась ее ног – привязанные к ней камни закрутились вокруг, прошло меньше секунда прежде чем незнакомка оказалась крепко связанной. Но нужно было отдать ей должное, даже упав на землю она не выпустила из рук лука. Вместо того, чтобы пытаться вырваться или ползти куда-то, она, кажется, даже теперь была готова к схватке. Но драться с ней коннетабель намерен не был, вместо этого он снова обнажил свою саблю и медленно подошел к «добыче», откинув прядь волос с ее лица холодной сталью клинка.
- Ты разве не слышала, что обворовать рейнирца можно только при условии, что он в этот момент обворовал тебя? – без тени иронии поинтересовался полководец, стараясь посмотреть в ее глаза, которые в свете одной лишь полной луны казались темными как ночь.
- И что мне теперь с тобой делать? – поинтересовался полководец, но судя по его лицу, он уже знал, что с ней сделает. С того самого момента, как увидел ее выбегавшей из его палатки.
Поделиться52014-04-14 15:46:00
Хруст. Еще. Ольха мчалась сквозь густую заросль лесной чащобы, уходя в сторону от дороги, по которой глухо раздавалось цоканье копыт коня рейнирца. При предательском звуке у себя под ногами, она буквально сжималась от мысли, что так провалилась с этим делом, и теперь уже сама является целью. Выскочив на более открытую поляну, она чуть замедлила бег, сменяя луки в руках. Как жена лорда от прикосновения к драгоценным камням, которые будут украшать ее шею или платье, вызывая восторг у окружающих, дрожала в предвкушении лести и гордости за свое положение и возможность иметь сию роскошь, так и Ольха ощутила некое покалывание пальцев, будто лук был заряжен магическими линиями. Она только и успела опустить взгляд на плечи этого изящного оружия, увидеть мельком руническую резьбу, как где-то сбоку хрустнула ветка, оглушая ее в тишине чащи, и следом по лесу разнесся громкий голос, рыжеволосая обернулась. Расстояние, разделяющее ее с мужчиной, позволяло ей один выстрел и быстрый уход в сторону ручья, где она оставила под камнями свою сумку. Вскидывая руки для выстрела, Ольха уже разворачивалась на пятках в сторону укрытия. Она сливалась с луком, чувствовала его «желание», ее руки и «тело» оружия были будто единым целым. Девушка была не столько обучена стрельбе в быстрой манере, сколько сама долго и упорно вырабатывала в себе это. Ведь зайцы или иная живность не станет перед вами на расстрел.
Тугой звук тетивы. Свист рассекаемого воздуха. Все осталось позади. Девушка вновь пружинистым движением, оттолкнувшись от прелой земли, бросилась в спасительное для нее укрытие. Ольха лишь едва пробежала несколько шагов, как почувствовала, что по инерции летит к земле. Чуть согнув вперед плечо, кубарем перекатилась, оказавшись на спине. Чувствуя тесное сплетение щиколоток, Шейн поняла, что попалась в силки этого воина. Ей оставалось лишь подороже продать свою жизнь, потому что, в этом мире с такими как она не церемонятся, а другой рыжеволосая становиться не собиралась. Чуть приподняв голову, почувствовала, как ее лица коснулся холод. Взгляд зеленых глаз не отпускал мужчину, стараясь предугадать его дальнейшие действия. Замерев, Ольха чуть повела шеей, стараясь уйти от прямого удара-прокола, если все же ей самой удастся изловчиться и, найдя брешь в защите рейнирца, заставить его убрать оружие от нее.
- Тот рейнирец, которому суждено было осиротеть, спал сном пугливого младенца. Хотя твои солдаты едва ли не валялись на земле в плотном тумане сновидений. Мне жаль тебя разочаровывать , я бедна как академическая мышь, которой ничего не остается, как питаться фолиантами и свитками дрожа от страха быть прихлопнутой чьей-то рукой, как дланью дарующей избавление от такого существования.
Она не видела его глаз. Луна, освещавшая двоих на небольшой поляне, слепила девушку, в то время сама Ольха была как на ладони перед мужчиной. Палец прошел по оперению готовой к полету стрелы лишь натяни тетиву, девушка, перехватив древко своего «жала», резко подгибая ноги, спускает лук, при этом делая укол в руку рейнирцу, держащую саблю, металлическим концом «Отведай своей стали» подумала она, коленями в размаху упираясь тому под колено мужчине, сгибая при это м ногу его. Его чуть повело назад и в сторону, но Ольха понимала, что крепко стоит на ногах ее преследователь. И все же его рука слегка была отведена в сторону, и воспользовавшись этим, рыжеволосая , качнувшись телом, поднимаясь, лишь подтолкнула мужчину в сторону подгибающейся ноги, сама же попыталась откатиться, и быть готовой к выстрелу.
- Подумай, раз еще не ведаешь, что делать со мной. Есть время у тебя, - произнесла она, пытаясь рукой вытащить кинжал из-за пояса.
Поделиться62014-04-15 19:28:40
Это воистину была безумная женщина. Как демон Энфера, загнанный в угол она боролась за свою жизнь всеми доступными для нее средствами. Пожалуй, будь перед ним не рыжая особа, а какой-нибудь темноволосый негодяй – рейнирец пронзил бы его без сомнений и жалости, здесь же он замешкался и тут же за это поплатился. Наконечник стрелы по своей остроте хоть и был далек от бритвы, но вполне справился с тем, чтобы оставить на руке воина глубокую царапину, из которой на лицо девушки сразу упало несколько капель теплой крови. Дальнейший ее маневр атаки был непредсказуем, но рейнирец, едва не потеряв равновесие повернул ноги коленями внутрь и теперь все, чего смогла добиться женщина это поставить соперника на колено. Тот все еще был вооружен и готов к бою, особенно с противником, над которым имеет преимущество. Он не стал ждать, пока Ольха придумает что делать с кинжалом, вместо этого Кабай сделал несколько быстрых шагов в ее сторону и на бегу ударил по ее руке сапогом, выбивая из нее кинжал. Лежавшая рядом с ней на земле стрела была бесцеремонно сломана каблуком того же сапога перед тем, как лезвие клинка уперлось ей в грудь. Женщина, с которой его угораздило встретиться в этом лесу не была человеком. Она знала лес подобно здешним хищникам и сражалась с упорством существа, которым пугают детей, демона с коими приходится бороться служителям богов. И Волк сам не мог понять почему не убил воровку еще в начале своего противостояния, наверное, это победа казалась ему бесчестной с самого начала. Пожалуй, даже Темный орден мог признать ее обычным убийством, ведь после того как Ольха потеряла власть над своими ногами – она потеряла шанс выйти из схватки победителем. Разоружить женщину без проблем так же не получилось, пришлось прижать ее руку сапогом к земле и терпеливо ждать, пока та ослабит хватку. Она могла брыкаться сколько угодно, но чтобы дотянуться до колчана одной рукой в ее положении нужно было приложить немало усилий, а голой рукой она вряд ли могла причинить ему много вреда. Когда хватка все же ослабла коннетабель откинул лук сапогом. Больше церемониться с ней он не собирался, убрав саблю в ножны он резко опустился к ней и буквально сгреб с земли, закидывая себе на плечо. Задержавшись у земли он взял в левую руку лук, правой же придерживал брыкавшуюся женщину.
- Если ты не прекратишь – я тебя повешу, - теряя остатки терпения пригрозил Кабай. Он не был уверен в том, виновата ли женщина в чем-то кроме воровства. Но и воровство у членов его дома должно было наказываться, иначе Рейнир потеряет авторитет на своей земле. Подумав об этом мужчина свистнул что было сил, через какое-то время, когда полководец вышел на дорогу его уже встречал верный скакун, на которого он и уложил пленницу поперек седла. Взяв поводья и убрав лук за спину мужчина спокойно возвращался в лагерь, стараясь не обращать внимания ни на женщину, ни на ее недовольство. С его характером это давалось с трудом, но скрипя зубами мужчина терпел. В лагере его встретили одобрительными взглядами и кивками, Кабай снова доказывал своим людям, что может немного больше, чем простой солдат, а когда боец видит, что его лидер умеет не только командовать, то меньше задумывается о том, чтобы обсуждать его приказы.
- Караульный! – крикнул полководец, направляясь к шатру. Когда один из людей рейнирца отозвался, тот смерил его суровым взглядом.
- Два дня на камне по прибытии домой, - не глядя больше на своего бойца сказал полководец и отправился в свой шатер. Он редко применял телесные наказания, у него были иные, более доходчивые способы. Обычно, после двух дней непрерывного стояния на камне солдат почти не чувствует ног, а во время наказания у него есть достаточно времени для того, чтобы обдумать свой поступок.
«Впредь, будет внимательней», - мелькнула мысль в голове рейнирца. Привязав коня возле шатра он снова закинул пленницу на плечо и войдя внутрь без особых церемоний опустил ее на землю, уложив головой на подушку. Положив лук на прежнее место он сел на землю и закрыл глаза, не сказав ни слова. Казалось, он не слышал своей собеседницы и вовсе ушел из этого мира, погрузившись глубоко в себя во время медитации.
Поделиться72014-04-17 17:33:48
Жизнь оценишь ты тогда, когда у твоего сердца окажется холодная рука отнимающего ее.
Ольха едва успела выдернуть кинжал из-за пояса, стараясь перехватить рукоять удобнее, дабы одним движением освободить ноги, как почувствовала сильный удар по запястью с внутренней стороны руки. Ее стальной «зуб» был мастерки выбит, а рука словно онемела, теряя чувство напряженности слегка безвольно повисла. Все происходило быстро, что девушка едва успевала подумать о следующем своем шаге, как тут же возле уха услышала хруст древка стрелы, которой она пыталась проколоть руку рейнирцу. Он будто читал ее мысли, видел ее взгляд и упреждал Ольху от опрометчивости, сам невольно прекращая ее попытки сопротивления. Понимая, что единственное, что у нее осталось в руках - это лук, хозяин которого как исполин возвышался над ней, попыталась завести конец плеча оружия за его ногу, вновь попробовать опрокинуть мужчину, но едва не закричала от той боли, которая разлилась по ее другой руке, столь сильно прижатой его сапогом. Тяжело дыша, Ольха повернулась, смотря на едва виднеющийся кончик сапога рейнирца в такой темной, но в тоже время светлой ночи, дернула руку на себя, понимая, что и второй руки она может лишиться на время. Рыча тихо и протяжно, она крутила головой в поисках еще какого-либо оружия, но, увы, ее падение привело к тому, что колчан оказался под спиной, а единственная стрела в доступности ее руки была сломана. Попытка убрать ногу мужчины была провалена. Ее больная рука отказала девушке даже в банальном упоре в его сапог, упала на ее грудь. Ольха понимала, что проиграла, да и пальцы, онемевшие от оттока крови, сами разжали лук, который тут же рейнирец отбросил в сторону.
Ни одному мужчине в своей жизни она не позволяла и десятой доли того, что с ней сделал этот дикарь. Лесная извивалась в его руках, стараясь соскользнуть хоть вниз головой лишь бы ощутить свободу. Но его плечо оказалось очень удобным, или Ольха просто была худой девушкой, что так легко поместилась на нем.
- Виселица не достойна моей шеи. А вот твоя сабля сделала бы мне чести.
Но все же слегка успокоилась, понимая, что тратит силы понапрасну, и у нее еще будет возможность пощекотать нервы этому благородному «дикарю».
И она услышала свист и фырканье лошади. «Нет! Только не это животное!», едва успела подумать Ольха, как повиснув на спине лошади, в такт ее легкой походке покачивалась. Она боялась лошадей, а они ее. Лесная зажмурилась, готовая сбежать, но невольно вспомнила, что осталась вовсе без оружия и в лесу с голыми и больными руками, она погибнет от непрошеного «хозяина» леса.
- Просто привяжи за руки к луке седла, и я пойду пешком. Не поздно ли ты вспомнил о благородстве к женщине, хоть и посягнувшей на твое оружие? Что же молчишь. Пять минут назад ты охотно предложил мне сук и петельку, а теперь словно воды набрал.
В лагере было оживлено. Девушка видела, как на нее смотрят десятки пар глаз, и от этого захотелось резко уменьшиться и исчезнуть. Кто-то видел ее опушенную голову, а кто-то, вероятно, увлекательно рассматривал ее ноги, свисающие с лошади. Услышав наказание для солдата, это вероятно тот, кто упустил воровку, получив кулаком по челюсти, и Ольха поняла, что рейнирец любитель долгих и изнемождающих пыток. Она была наслышана о таких методах. Ей всегда казалось, куда проще проколоть сердце и все, конец и заданию твоему и мучениям того, кто виноват в преступлении. Но теперь, представив себе это, поняла, что усталость это ерунда, по сравнению со стыдом, который этот солдат испытает, не покидая своего камня две суток. Она передернула плечами, как почувствовала, что ее вновь, как мешок, взвалили на плечо. От долгой езды вниз головой, у нее слегка закружилась голова, когда мужчина положил ее, пусть и бесцеремонно, на землю. Лесная водила глазами, узнавая обстановку внутреннего мирка этого дикаря, как он впал в некий транс, девушка называла медитацию «спячкой». Погладив свои руки, чувствуя легкое покалывание, она остановила свой взгляд на его лице. Столько благородства, силы, решительности было в его чертах, благородство и мир с самим собой.
Ольхе казалось, что мужчина медитировал не для себя, а делал это, посылая непонятные «волны», что она буквально провалилась в тяжелый и глубокий сон, с мыслью «Нужно бы ноги развязать».
Утро настало слишком быстро. Ольха проснулась не от того, что вокруг, за стенкой палатки, сновали солдаты, подгоняемые приказами, отдаваемые зычным голосом, а от дикого и всепоглощающего чувства голода. Она не страдала, как многие женщины, «плохим» аппетитом. И поэтому сейчас, наверное, за одну плошку мало-мальски удачно сваренного супа, готова была отдать, правда, нечего, но все же, что угодно. Ольха даже была полна решимости, отработать эту тарелку горячего навара.
Но, увы, она не увидела рейнирца, которого бы просто попросила принести еды.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-17 20:05:55)
Поделиться82014-04-18 16:19:04
С самого рассвета в лагере закипела жизнь. Засыпавших дозорных приободряли громкими песнями с коими принялись собирать палатки и готовиться к тому, чтобы отправиться в путь. Пели о разном, от воинской славы до женщин, ждавших дома своих воинственных мужей и если на всем континенте пели по очереди, то новая рейнирская песня начиналась либо сразу же после старой, либо с середины, когда храбрый завывала перепевал остальных и на его сторону тут же становились его соотечественники. Вообще, рейнирцы были крайне веселым народом, настолько же, насколько и хитрым. Они с детской непосредственностью обманывали своих соседей по Элтинору, словно их гости сами были детьми, а потом, с новой песней, преисполненные гордостью принимались за новое дело. Когда проснулась Ольха лагерь был уже наполовину собран, а коннетабель, следивший за процессом уже давно не спал. Его медитация вчерашней ночью плавно перешла в сон, трех часов которого ему бы с лихвой хватило на новый день – лорни умели долго бодрствовать, во многом за счет того, что умели отдыхать. Вскоре голоса всадников были подхвачены пением птиц, а по лагерю разнесся запах еды, оставалось заняться завтраком и потом, окончательно свернув лагерь двинуться в путь, домой, где бойцов ждет почет, а их товарища два дня на камне. Коннетабель вошел в шатер на пару секунд, для того, обнажить саблю и перерезать веревки пленницы, после чего та могла выйти и осмотреть лагерь, а заодно и поесть. На завтрак бойцов ждала рисовая каша с мясом, от которой исходило столько причудливых и интересных запахов, что едоку непременно хотелось, как можно скорее распробовать лакомство.
- Не торопись, не отберут, - исподлобья посмотрев на свою собеседницу заявил полководец, не спеша расправляясь с содержимым своей плошки. Через двадцать минут аромат улетучился вместе с запахом дыма, а самого лагеря словно и не было.
Связав руки своей пленницы рейнирец обмотал конец веревки вокруг своего локтя и сев на коня двинулся в путь. Так продолжалось около пяти минут, потом мужчина понял, что таким образом, они будут ехать до города целую вечность и бесцеремонно подхватил женщину, шагавшую впереди коня, затаскивая ее к себе. Скакун в тот же миг пустился во весь опор, неся на себе теперь уже двух всадников навстречу ветру – кавалеристы отправились следом. Коннетабель и не надеялся на то, что женщина его поймет. Даже рейнирцы и те не все понимали любовь своего полководца к ветру, свистящему в ушах, когда наездник верхом несется ему навстречу. Только после этого и начинаешь ценить мощных породистых лошадей, коими богат этот край. Верно говорили, общество лошадей и волков Кабаю было куда родней, чем роскошные чертоги и знатные особы. Ужас в глазах захваченной воровки нисколько не смущал Кабая, который сейчас был еще спокойней чем во вчерашнем трансе. Сейчас он был по-настоящему свободен, когда стук копыт его коня и ветер в спину уносил его все дальше от его людей и ближе к родным местам и дальше от земель Диронов. Эта бешеная скачка продолжалась не менее часа, потом полководец более-менее успокоился, а его конь, заметно замедлившись принялся отфыркиваться, с негодованием глядя по сторонам, не в силах повернуть голову к своему хозяину, чтобы наградить осуждающим взглядом. Это был боевой конь и он как его наездник жаждал битвы, его не радовало скакать на потеху своего хозяина, которому в очередной раз взбрело в голову прогуляться верхом. Нет, он тоже мечтал о том, чтобы наравне с ветром ворваться в стройные ряды врагов, снося противников с ног и углубляясь в построения врага как нож в теплое масло. А Ольха, Кабаю казалось, что она не могла вымолвить ни слова, хотя она, возможно кричала что было сил. Она еще не знала какие беды ей принесет лук рейнирца. Как и не знала о том, что все ее невзгоды еще только начинаются.
Поделиться92014-04-20 20:41:28
Двести дней потраченные в пустую, при этом еще и так глупо попасть в силки рейнирца. Ольха лежала на земле, растирая виски, лихорадочно выискивая пути, которые привели бы ее к свободе, указали бы путь домой. Но Шейн не из тех кто отступит. Потерять трофей, уйти с пустыми руками. Одно то, что его сабля касалась ее тела внутри Ольхи разжигало такой дикий огонь, что наверное ее глаза сияли внутренним светом, отливая чистейшим изумрудным сиянием.
Обернувшись на звук шагов, девушка едва не попятилась на руках прочь от вошедшего мужчины, но спиной уперлась о его ложе, которое казалось, было не тронуто той ночью. Блеск его оружия внушал благоговейный страх в столь могучих руках, вызывая уважение к нему и в тоже время надежду, что смерть будет быстрой. Тонкая сталь не задержится на шее, не остановится среди костей, проходя быстро сквозь тело, как меч проводника души, впитает ту в себя, принося облегчение бренному телу. Ольха замерла. Одно короткое движение, и ее ноги свободны. Прикоснувшись рукой, где остался след от веревки, она нагнулась к ногам, растирая те, стараясь привести их в чувство. Даже сквозь сапоги, Ольха ощущала, как сильно въелась за ночь бечева в кожу. Опираясь о кровать, девушка медленно попыталась встать, но рейнирец уже вышел, и не видел ее беспомощности, чему она была если не признательна ему, то, по крайней мере, мысленно сказала Спасибо. Ее волосы, рассыпавшись густой рыжей копной по плечам, мешали рассмотреть ноги, отвернув ворот сапогов. Слегка посиневшая кожа, розовела на глазах. Быстро заплетя косу, при этом потирая ногу об ногу, Ольха вышла из шатра, зажмурилась. В этих землях солнце было другое, более яркое, цепкое, казалось, что даже утреннее, еще прохладное светило обжигало. На нее уставились не меньше десятка три пар глаз, что девушка едва не шагнула назад по спасительный полог. Но почуяв аромат костра смешанный с запахом еды, заставила побороть в себе чувство некоего отвращения к этим сальным взглядам, подошла и села на землю рядом с рейнирцем. Из всех его она не боялась, хотел бы убить, не стал бы церемониться еще там на поляне. В ее руки тут же легла чашка, наполненная мясом и рассыпчато сваренным рисом. Жадно поедая, услышала над ухом его низкий голос, лишь кивком ответила мужчине, продолжая, торопясь есть.
Ее обходили стороной, как чуму, хотя некоторые и норовили толкнуть ее плечом. Девушка стояла не подвижно, лишь глазами оглядывала территорию лагеря, сложив руки на груди. Она была подобрана внутри, словно перед прыжком. Ты свободна, беги! Внутренний голос так и твердил, но Шейн понимала, что она и шагу не сделает, как будет уже не, то что вновь пленена, а возможно и убита, а это было глупо. Ее рук коснулись ладони в перчатках, и тут же запястья были скручены веревкой. Ольха пошла впереди лошади, держа руки чуть навесу. Ее взгляд не подвижно был устремлен на впереди идущую лошадь, от чего девушка ощущала себя как лист с дерева, плавающему по водной глади большого корыта, бьющегося о борта деревянных стен, так и она притормозит, то ее плеча коснется морда лошади рейнирца, ускорится, то едва приостановившаяся лошадь солдата грозила задеть ее хвостом, и хуже того лягнуть ногой, почуяв сзади стоящего. Но худшее для нее случилось чуть позже, когда она была поднята мощными руками дикаря, и усажена на лошадь. Вот тут и началось в ней творится бог весть что. Рейнирец пустил коня во всю прыть. Ольха не знала куда ей деваться. Она пыталась держаться за луку седла, но то едва выглядывало из-под нее. Попытавшись чуть сдвинуться, она тесно прижималась к мужчине, от чего становилось вдвойне не по себе. Ее волосы развивались на ветру, мешая как ей, так и тому, кто сидел позади нее. Но дикарь не собирался приструнить животное. Знаете что такое молчаливый крик? Это крик души, которая мечется внутри вас от испытываемого страха, так и Шейн, дрожа, вцепилась в руку мужчины, зажмурилась, лишь бы не видеть картин мелькающих перед глазами. Она предпочитает безветрие лесов, тень крон деревьев, ночные шорохи и свет лунного диска. Землю под ногами, а не седло под собой.
Почувствовав что конь перешел на легкий аллюр, Ольха открыла глаза, прошептала:
- Обязательно торопиться? Спусти меня, я пойду пешком.
Но его руки так и не отпустила, хотя чувствовала, как ее пальцы затекли от судорожного сжимания. Вдали показался возвышающийся замок, освещенный утренним солнцем. Девушка невольно залюбовалась творением мастеров, слегка запрокинув голову, не заметила, как макушкой коснулась плеча рейнирца.
Как говорится, попав в плен успокой себя, иначе слепота гнева погубит все твои начинания. И свободы луч погаснет, так и не успев разгореться в твоей душе.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-20 20:56:18)
Поделиться102014-04-21 19:37:19
Солдаты не были приветливы с рыжей гостьей, но что с них взять? Простые кавалеристы вряд ли были образцом манер, да и за что с ней быть дружелюбным, за то, что украла у их предводителя лук и обрекла товарища на двухдневные муки на камне? Но так или иначе, Кабай не злился на женщину, покусившуюся на его собственность. Сейчас ее рыжие локоны были как никогда близко к лицу мужчины. Ее волосы пахли лесом, а глаза напоминали пару изумрудных камней, сейчас немного потемневших от испуга.
- У меня нет времени, - спокойно ответил полководец на просьбу женщины слезть с коня. Наконец, показался город, а с ним и величественная цитадель Рейнира. Кто бы мог подумать, что скромная лорнийская деревушка, полная рыбаков через несколько сотен лет станет величественным городом, равных которому нет во всем Элтиноре? По зеркальной глади здешней реки порой ходили торговые суда, старавшиеся увезти из чудного края как можно больше товаров, по улицам сновали люди, бегущие по своим делам, а местные рынки были кладезем чудес, которых не встретишь нигде за пределами земель Дома. Уже в городе мужчина позволил Ольхе спешиться и идти впереди своего коня, однако веревки с ее рук он не снял и она шла по улицам не как гостья, а как пленница. Несмотря на свои дела и занятость люди находили время на то, чтобы поприветствовать возвратившихся всадников и своего военачальника. Многие думали, что рыжая барышня никто иной, как разбойница из перебитой шайки на границе и тем не менее на нее смотрели без вражды и отвращения, скорее с интересом. Вскоре солдаты свернули на одной из улиц и Кабай с Ольхой продолжили путь одни. Всадники отправились в сторону местных конюшен, а коннетабель отправился в цитадель. Там его встретили стражники, которые, казалось, не менялись тут уже лет двадцать, преисполненные гордостью они с честью несли свою службу и учтиво кивали вернувшемуся с охоты Волку. Во дворе замка его уже ждал тюремщик – слухи в городе разносились с невероятной скоростью, что порой если не раздражало, то точно не радовало Кабая. Оставив лошадь в стойле у входа в замок мужчина еще раз посмотрел в глаза Ольхи и разрезав веревки он вручил ее в руки стражников, которые повели ее в здешние темницы. На секунду в его глазах, кажется, мелькнуло сожаление, иначе зачем он на несколько секунд дал ей свободу и позволил идти в свою камеру как человеку, а не зверю на привязи. В какой-то момент полководец понял, что если она вырвется и побежит к свободе – он не станет мешать, просто отступая в сторону. Но ее уже взяли под руки и потащили в сторону цитадели. Лишь когда девушка скрылась с глаз мужчина осмотрел двор и отправился в свои покои. Брат оказался занят решением важных государственных вопросов, потому военачальник не стал отвлекать его вестями о своем прибытии. Как только рейнирец оказался в своей комнате он запер двери и упал на кровать, предварительно сняв походные сапоги. Глядя в серый потолок он размышлял о недавнем происшествии, прокручивая события в своей голове. Он хотел было уснуть, но в голову снова пришло старое пророчество старой безумной колдуньи, появившейся на пороге дома его отца через пару лет после рождения Кабая. Ступая босыми ногами по холодному камню комнаты мужчина подошел к окну из которого открывался вид на безмятежную реку. К сожалению, рейнирец не мог похвастаться таким же спокойствием. Пытаясь разобраться в своих ощущениях он пришел к выводу, что чувствует себя виноватым перед воровкой. А в голове все стоял образ колдуньи, потом тонкие пальцы женщины, обхватившие его руку, стук копыт лошади, в конце концов мужчина сорвал с себя пояс с саблей, который с грохотом упал на пол возле кровати. Через пару мгновений и сам Кабай упал на перину, закрывая глаза. О состоянии пленницы он спросит завтра. А сегодня ему нужно успокоиться и выкинуть ненужные мысли из головы. Пролежав около двадцати минут мужчина все же с трудом провалился в сон, стараясь не думать почему сегодняшний день его так утомил. Но и во сне он не нашел покоя – снилась ему рыжеволосая женщина.
Поделиться112014-04-22 00:06:16
Лошадь чуть подалась вперед, перебирая копытами на небольшом подъеме, что заставило Ольху напрячь и без того уставшую спину. Когда же эта пытка кончится? Как они сутками готовы скакать на этих страшных животных? она представляла себя на Шкарре, как его мягкие лапы буквально скользят по земле, как ты сливаешься с его телом во едино, чувствуя его силу, грацию. Девушка думала побродить по лесам и найти себе щенка, приручить. Но, увы, судьба так и не дала ей приобрести в лице этого грозного волка друга, будто скрывала логово от Лисы. Но она не теряла надежды, что однажды ей встретится волчица, которая подарит Ольхе волчонка, почувствует в девушке силу воспитать гордого и умного зверя.
Въезжая в город, Шейн чуть прикрыла глаза, но следила за всем что могло ей подсказать путь к побегу. Чуть повернув голову, она осмотрела стены, которые высотой своей могли напугать, не говоря уже о тщетности попытки забраться на них без страховки и быть незамеченным. Правильное расположение домов, не состыковка крыш разной высоты (сток снега и дождевой воды были выведены аккурат на задний двор, где девушка заметила кадки с водой), а лишь стены едва касались друг друга, не давали убегающему по ним, спокойно, словно заяц перепрыгивать.
Ольха почувствовала, что ее спускают с этого животного, и мягко приземлилась, чуть пружиня. Ее бедра горели огнем от езды, что идти дальше она могла лишь скрипя зубами, едва сдерживая в себе желание не потереть их руками. Девушка отшатывалась от проходящих мимо, кто смотрел ей в глаза. Она невольно жалась к лошадиной морде. Хотелось рыча, крикнуть Перестаньте смотреть на меня! Я что пойманный зверек вам! Ольхе было все равно по-доброму или нет по ней скользили взгляды, ей не было приятно такое внимание:
- Лучше бы ты на меня мешок одел, а то как собачку показываешь всем, - чуть повернувшись, проговорила она рейнирцу.
Миновав ворота, отделяющие основную часть города от внутреннего двора с покоями лорда, девушка остановилась, оглядываясь по сторонам. Что ее ждало здесь, известно было только дикарю, который освободил ее руки. Ссадины от бечевы чесались, хотелось засунуть руки в холодную воду, успокоить раздраженную кожу, но Ольха лишь могла слегка потереть их. Она не отрывно следила за плавным движением его рук, которые были столь большими, что казалось ну не могли они так изящно держать кинжал и обладать столь молниеносным движением. Девушка едва выхватила его взгляд, как ее увели, сжав локти. Она хотела обернуться, возможно в молчании спросить Ведь смерть лучше? Но так и была уведена в помещение.
По обе стороны небольшого коридорчика стоял ли двери с квадратными решетками на уровне головы, из которых торчали руки, пытающиеся дотянуться до стражников. Но те лишь палкой награждали непокорных, и с руганью, заключенные убирали руки.
- Смотрите, какую красотку ведут. Давайте ее к нам.
Ольха дернулась, за что получила увесистый тычок меж лопаток. Как оказалось позади шел еще один стражник. Она зашипела. Ее кровь словно лава, горячая, обжигающая, забурлила по венам. Девушка уперлась ногами в камень, которым был выложен пол.
- Посадите к кому-то, перебью всех.
Ее тихий голос был похож на угрозу. Но кто из здешних мужчин сталкивался с такими женщинами как Ольха. Лишь смех ей был ответом. Ее дернули сильнее, и Шейн едва не повисла на руках охранников, если бы не успела выставить ногу вперед. Она представила, что сейчас только полдень, а это означало, ночь будет у нее тяжкой, если только рейнирец не придет. Перед ней появился образ его лица. Эти глаза не могли ей причинить вреда. Почему она была так уверена? Не понимала и сама девушка.
Дверь со скрипом отворилась, и Ольху втолкнули внутрь. По краям камеры сидело четверо мужчин. Каждый из которых начал шевелиться, едва за ее спиной закрылась дверь, а в решетку ей в затылок проговили с усмешкой:
- Тебя здесь не обидят, а если не хватит этих ребят, добавим тебе еще парочку.
Шейн медленно отошла к стене, носком мягкого сапога шаря по полу. Что она хотела тут найти? Наверное, привычка. Когда в лесу все средства хороши. Но сейчас она была обнажена. У нее не осталось ни одного железного «зуба». А лишь ее кулаки. Она молчала.
- Ну что рыженькая, кого первого выберешь?
Ее безумный взгляд, отливающий изумрудным свечением от проникающих в камеру лучей полуденного солнца, не обещали ничего увеселительного и томного.
- Смотрите-ка, а девочка то видать страстная, как горит то уж вся. Но ты расслабься, никто больно не сделает. Так повеселимся впятером и спатеньки пойдем. Я даже тебе уступлю вон ту кроватку, ты же меня согреешь?
Она чуть наклонив голову, перевела взгляд на говорившего. Ольха едва не пропустила захвата со стороны, как уворачиваясь, присела, пружиня, бросилась в ноги ближайшего, сбивая того с ног, перекатом по его телу вновь оказалась на ногах. Ногой тут же ломая нос лежащему. Очередной не заставил себя ждать. Превосходящий ее в росте мужчина оказался не чувствителен к боли в челюсти, что не скажешь о ее кулаке, который соприкасаясь, чувственно хрустнул в костях фаланг. На лице девушки отразился звериный оскал, как колено тут же нашло слабое место и у этого бугая меж ног. Как только он начал складываться пополам, она надавила на его плечи, вскакивая на его спину, с размаху в полуобороте ударила третьего в горло. Но на этом ее везение закончилось. Почувствовав сильный удар в позвоночник, девушка упала на колени, больно приземляясь на руки, которые и так болели. Ольха попыталась ногой оттолкнуть сзади стоящего, но ее резко потянули за волосы, впечатывая в ее челюсть кулак. Шейн мотнуло. Но видать стоны первых побитых все, же дошли до стражников. Дверь резко открылась, и девушка почувствовала, что ее волосы отпустили, упала на грудь.
- Кто додумался ее сюда посадить? Был приказ?
- Нет.
- Так какого демона вы творите?
Ее подняли за лицо, но Ольха не открыла глаз. Она слишком устала. Помогая, как могла поднять себя, опираясь рукой о плечо того, кто так рьяно ее защищал, вытерла ладонью рот, тихо прошептала:
- Воды.
Ее отвели в другую темницу, где сидели два старика. Но девушке было все равно. Она сползла по стене, равно душно смотря на стены. Вот так и придет тебе конец как той собаке в подворотне.
Ей принесли воды и какой-то грязной тряпицы.
- Умойся. Сейчас тебя покормят. А вы, не вздумайте к ней подойти.
К еде она не притронулась в силу боли в челюсти, а лишь попросила больше воды. Толи сон, толи явь, но Ольху выкидывало периодически в реальность. Дверь скрипела петлями, к ней подходили, но Шейн сидела как статуя, смотря на стену. Лишь спустя несколько часов, она пошевелилась, подтягивая ноги, и ложась на тонкий слой соломы. Мельком взглянув на решетчатое окно, поняла, что уже поздний вечер, если не ночь.
Закрыв глаза, Ольха впала в спасительный сон. Во сне если и есть страхи, то победимы. А вот ее дикарь не знал поражений.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-22 00:07:34)
Поделиться122014-04-23 15:50:14
Кабай проснулся еще до рассвета, помимо Ольхи ему снились довольно странные сны, истолковать которые могла разве что та безумная колдунья, чьи пророчества целый день не давали ему покоя.
«Неужели мой лук не могла украсть черноволосая женщина?» - спросил сам себя рейнирец, но отвечать на этот вопрос не стал. Все же было что-то в том предсказании, иначе почему мир приобретает странные краски, а в воздухе витает запах перемен? Возможно, он просто начал сходить с ума, но вот вопрос, почему он решил лично наказать воровку и почему не покончил с ней на месте? Испугался Изираэля? Кабай не боялся безликого бога, но и не собирался его злить, тем более, что убийство воровки, еще и покусившейся на жизнь ограбленного – вряд ли можно назвать убийством невинного. Время шло, горизонт понемногу стал светлеть, а ответа все не приходило. Возможно, это очередная шутка богов, возможно совпадение. Коннетабель вообще редко задумывался о том, что движет теми или иными божествами, благоволил он разве что Талию, чьи знаки в полной мере соответствовали знакам Кабая – волк и ворон. Решив не гадать, что приготовила ему судьба мужчина надел сапоги, надел пояс с ножнами и отправился в подземелья, минуя коридоры, патрулируемые стражниками. Внизу было тихо, только свет факелов немного разгонял полумрак, который окутал всю тюрьму целиком и каждую из камер по отдельности. Кто-то звучно ругался из-за решеток, проводя ночь за какой-то игрой, кто-то мирно спал. Стража бродила меж камер так же, как по коридорам верхних этажей замка, порой заглядывая в камеры.
«Не только знати не дают спать», - мелькнула издевательская мысль в голове полководца, когда он подошел к человеку, сидящему за столом и охраннику, рядом с которым лежал громадных размеров раскрытый том, где были отмечены все заключенные и камеры, где они содержались.
- Мне нужна воровка, которую привезли сегодня днем, - сухо сказал военачальник и отмахнулся от всех фраз стражника на манер: «не положено». Взяв факел Кабай проследовал за стражником до камеры, когда решетка с лязгом отворилась воин отдал факел сопроводителю и вошел внутрь. Он застал Ольху в том состоянии, когда человек уже не спит, но еще не окончательно пришел в себя после пробуждения. Оставив лишние церемонии за пределами темниц мужчина взял женщину за подбородок, внимательно осматривая ее лицо.
- Что с ней? – поинтересовался коннетабель, оглядываясь на руководителя тюрьмы.
- Посадили в камеру к нескольким ублюдкам, - пожал плечами тот, поднося факел ближе, чтобы полководец мог рассмотреть все, что хотел.
- Позови стражника к камере, куда ее посадили в первый раз, - приказал Кабай и отправился вслед за тюремщиком, предварительно закрывшим двери. Стражник нашелся очень скоро, стоя возле решетки, он кажется был очень удивлен тем, что его оторвали ото сна, заставив предстать перед коннетабелем в своем полном боевом облачении. Он, кажется, ждал, пока полководец что-то скажет, но Волк вместо этого снял с него шлем, и глянув на подшлемник о чем-то задумался. Думал он не больше секунды, после чего с размаха ударил стражника по лицу тем самым шлемом, который после бросил на пол. На вопросительный взгляд тюремщика мужчина ответил только требованием ключей от камеры.
- Наказание должно быть соразмерным преступлению, - пожал плечами военачальник и вынув меч из ножен стражника швырнул того в камеру, закрывая за ним двери. Он слышал, как радостно его встретила банда, сидевших там головорезов, но не обратил на это внимания, снова проследовав к темнице Ольхи. Снова скрип решетки и девушку не спрашивая согласия берут на руки, унося прочь из подземелья. Кабай ничего не ответил на вопрос вычеркивать ли Ольху из журнала да и вообще, не сказал ни слова, кроме:
«Вытащи его через пару часов, если что-то еще останется», - рейнирец все же надеялся, что стражники имеют определенную подготовку.
Снова входя в свою комнату мужчина поставил избитую женщину на пол прямо рядом с кадкой воды. Сам он отправился разжигать камин, бросив туда пару поленьев. Вскоре в комнате стало заметно теплее, камень начал прогреваться. Он не стал объяснять женщине зачем привел ее сюда, потому что сам не имел об этом представления. Но если она зачем-то дана ему судьбой, значит негоже бросать ее в камеру к отбросам, которые могут сделать с ней все, что угодно.
Поделиться132014-04-23 21:37:10
Ее звали сквозь сон. Ольха встрепенулась, резко подняв голову, но тут же пожалела об этом. Спина, в которую ее так сильно ударили, да еще она ее отлежала на камнях, была будто закована в железный панцирь, не давая повернуться. Девушка повернула голову на голос. Напротив, у стены, сидел старик, его нога была прикована цепью к стене.
- За что тебя сюда? – Девушка хрипло, не проснувшимся голосом прошептала, опираясь на локоть.
«Куда он может сбежать?», подумала Ольха, подергивая своими ногами, проверяя, не приковали ли ее. Быть свободной запертой в клетке, ждать неизвестно чего – это мучение.
- Да я уж тут давно, девонька. С голоду украл хлеба с прилавка, все казался себе молодым, думал ноги меня спасут. Ан нет, просчитался.
Многие думают о своей молодости как о чем-то вечном, не замечают почтенной старости, которая приносит отдых телу и мудрость разуму. Поднявшись, девушка оперлась спиной о стену, чуть поведя плечами, пытаясь унять боль в спине. Рядом стояла плошка с грязной водой, но это не остановило ее в чувстве жажды припасть к ней губами. Водя стекая по подбородку, змейками заползала за ворот рубашки. Ей оставили ее кожаный жилет из грубой кожи, изнутри простегнутый мелкими пластинками, создавая некую защиту груди и спине. Вытерев ладонью рот, провела пальцами по скуле, на которой была ссадина, запачканная землей. Ее тело не отдохнуло, слабость и немощность не позволяли даже встать, размять ноги. Ягодицы и бедра после вчерашней скачки будто онемели, а запястья чуть распухли. Скрип двери заставил девушку подобраться.
- Ну хвала богам, очнулась. На вот, поешь. Мне не к чему за тебя потом получать наказание, - поставив перед ней тарелку с подобием похлебки и положив на пол кусок хлеба, тюремщик, не отрываясь смотрел на нее. – А ты не плохо вчера показала. И где тебя так выпестовали драться. Не всякий мужчина сможет, а тут девица. Дома сидеть должна, мамке помогать, мужа любить и детей рожать.
Посмотрев на ее тыльную сторону ладони, мужчина охнул:
- Чужеземка! Да знаешь ли ты, что за такое уже приговор смерть, а ты нашего коннетабеля обокрасть захотела. Совсем голову девка потеряла. Молись, чтобы отделалась ты лишь тюрьмой.
- Я не буду есть. Не голодна. А вот за воду спасибо. Я знала, на что решилась, поверь, хоть и не получилось мое путешествие, я ни о чем не жалею.
Ее опять клонило в сон. Свесив голову, на лицо тут же упали волосы, девушка задышала ровно. Лес. По тропке гордо шла девушка, а рядом ее шкарр и Рейнирец? Не вяжущийся эпизод короткого провала в сновидения не был доступен ее пониманию, от чего она едва пошевелилась. Туманным взором посмотрела на высокое окно, в которое проникал алеющий рассвет. «Утро. Я готова к тебе», подумала Ольха, как дверь скрипнула. Ее лица аккуратно коснулись пальцы. Откинувшись головой о стену, девушка не видящим взглядом смотрела на того, кто лишил ее не только свободы, но душевного равновесия, хотя до последнего Ольха еще не добралась в мыслях, боль в теле отвлекала. Девушка слегка скривилась от яркого света от факела, отвела голову чуть в сторону, но ее уже отпустили.
Хорошо, когда ты ни о чем не думаешь. Сидишь себе, пялишься в одну точку, и неведомо в этот момент ни голод, ни жажда, ни боль. Ты будто по ту сторону плотских желаний. Замереть и забыться. ее мысли прервали руки, поднявшие Ольху. Тихо прошипев от судороги в спине, Шейн открыв глаза, взором уперлась в профиль дикаря. «И куда теперь?»
Увидеть коридоры, по которым ее несли, девушка не могла, так как рассматривала мужчину, который был причиной ее неудачи, ее мыслями, ее целью, достигнув которой, она лишилась свободы. А может, есть еще шанс ускользнуть? Но не сейчас, не завтра. Далеко в таком состоянии она не уйдет. Да и оружия у нее нет. если только выиграть его в честном бою. вот только кто станет драться с девушкой, допуская вероятность поражения? Это же позор. Поэтому такое приобретение лука или еще чего-то другого, она отметала.
Оперевшись о края кадки с водой, Ольха посмотрела на отражение в воде, переводя взгляд по стенам комнаты, в которую принес ее рейнирец. Что это все означало?
- Почему ты принес меня именно в свои покои? Если хотел избавить меня от тюрьмы, то в твоем замке полно келий.
У дальней стены стояла по истине царская кровать с множеством подушек. Тонкой работы одеяло небрежно было откинуто в сторону, а у изголовья, на стене красовался герб:
- Рейнир.
Девушка потянула шнурок, распуская волосы, но туго сплетенная коса, давно не видевшая гребня не желала расплетаться.
- Если я умоюсь в этой воде, то ее придется менять полностью.
Развязав завязки на кожаном доспехе, сбросила его к ногам, стала стягивать с себя рубашку, не заботясь, что ее увидит мужчина, лишь повернувшись к нему спиной. Прохлада воды приносила облегчение ее разгоряченному телу. Обмыв тело, девушка стала расплетать волосы. Руки перестало саднить, лицо потеряло земляной цвет, возвращая Ольхе ее молочный оттенок кожи, свойственный всем рыжим из ее Дома. Слегка пройдясь пальцами по копне волос, расправляя их как могла, чуть присев, стала натягивать на себя грязную рубашку.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-24 10:32:37)
Поделиться142014-04-24 19:21:36
Рейнирец ничего не ответил женщине, да и что он мог сказать, если даже себе до конца не мог объяснить, зачем принес ее в свои покои.
- Сделаю тебя своей наложницей, - сказал он через какое-то время, но поймав на себе удивленный, отнюдь недружелюбный взгляд улыбнулся, рейнирец шутил. Заносчивость девушки, вкупе с ее непокорностью могли как прельщать, так и невероятно утомлять, мужчина это понял еще в тот день, когда она уколола его собственной стрелой.
- В воде здесь нет недостатка, - пожал плечами коннетабель. Ему казался очевидным тот факт, что крепость, стоявшая рядом с рекой в принципе не может испытывать в ней недостатка, но у женщины, видимо, была совсем иная логика. Впрочем, если она думала, что закончит омовение тем, что протрет свое тело по пояс она глубоко заблуждалась, как только она взялась за грязную рубаху мужчина оказался рядом, отобрал у нее кусок ткани и закинул ее в кадку прямо в том виде, в каком она была.
- Изволь вымыться как следует, - сказал рейнирец, швырнув ее рубашку в камин, где она тут же вспыхнула ярким пламенем.
- Здесь не конюшня, - добавил он отступая от кадки и устраиваясь на кровати, предварительно сняв сапоги. Он без стеснения рассматривал свою гостью пока она мылась, но не с тем пошлым взглядом, старавшимся заглянуть в те места, которые человек не хочет показывать, а скорее с интересом и любопытством. Когда женщина закончила омовение мужчина достал из шкафа пурпурную рубаху, расшитую золотыми нитями и протянул ее женщине.
- Приобщайся к Дому, - сказал он, когда она натянула на себя рубашку, которая приемлемой по длине, но чересчур широкой в плечах.
- Вещи можешь развесить возле камина, - сказал мужчина и снова отстегнув пояс с саблей положил его возле кровати.
- Можешь подпоясаться, если хочешь, - с этими словами мужчина кивнул на ленту ткани, висевшую на стуле, которая как раз могла послужить поясом для непослушной рубахи рейнирца.
- Я не знаю откуда ты родом, не знаю, что тобой руководило, но могу сказать, что ты сделала самую большую глупость, на какую только способен человек на чужой земле, - вздохнув сказал коннетабель, затем бесцеремонно взяв женщину за руку он посмотрел на ее печать.
- Шадд, конечно, - усмехнулся военачальник. Кто, как не рыжие авантюристы?
- Можешь сесть у огня, если замерзла, - сказал мужчина и кивнул в сторону камина, сам он сел на одну из подушек, кои были раскиданы в противоположным углу комнаты. Там же стоял низкий стол с посудой и бандура, одиноко упиравшаяся в угол.
- Ты прошла столько земель ради того, чтобы украсть красивую деревяшку? – оглянувшись на женщина поинтересовался коннетабель. Он не видел у подданных других домов того же уважения к луку, какое было присуще рейнирцам. Дироны за это поплатились, то же ждало и других незваных гостей на просторах лесов этого Дома. Плеснув себе давно остывшего чая мужчина сделал глоток, немного скривился от горечи, мгновенно разлившейся по всему телу и прикрыл глаза. Пожалуй, был самый лучший момент для того, чтобы напасть на полководца со спины или попытаться убежать из его покоев. Но так думал тот, кто не знал, что воин прекрасно владеет ситуацией, даже не глядя на своего собеседника.
Поделиться152014-04-25 01:19:47
Ольха едва успела отпустить рубашку из ослабевших пальцев, как та уже была охвачена языками пламени, исчезая в камине, становясь очередной горсткой пепла.
- Что ты себе позволяешь? – возмутилась, когда дикарь опустил ее в кадку с прохладной водой. Она чувствовала как ее сапоги, намокая, чуть распухли, набирая в себя воду. Сверкая глазами от заполняющей ее злости, девушка ругалась в мыслях, ругая дикаря всеми известными ей словами, только сейчас обратила внимание, что позволила мужчине коснуться ее неприкрытого тела, что стояла перед ним обнаженная. «Голая гордячка! Совсем забыла, что разделась при нем?» Ольха злилась уже на себя, и вновь на рейнирца.
Такого укола по ее гордости не было никогда. Отвернувшись от его взгляда, развязала ремешок на штанах, освобождая себя от всего, что мешало полноценно искупаться.
- Неужели ваш аристократический нос не выносит запаха женского тела?
Она рассмеялась, опускаясь под воду, споласкивая волосы, которые тут же потяжелели, спускаясь вдоль ее спины, прикрывая ягодицы, ровным каскадом. Девушка отключилась от того, что позади нее сидит мужчина, что она не прикрыта. После двухдневного обитания в пыли шатра, ночи в темнице, Ольха почувствовала себя человеком. Перекинув волосы на грудь, стала расчесывать их пальцами, стоя по пояс в воде. Вода по истине самая могучая стихия. Она может, как уничтожить, стирая с лица земли все, что преградит ей ею выбранный путь, так и подарит вам жизнь, нужно лишь уметь ее чувствовать. Вновь окунувшись под воду, доставая одежду. Штаны еще можно было спасти, а вот сапоги. Бросив все на пол, Ольха посмотрела на рейнирца, беря из его рук красивое шитье.
- Зачем мне надо приобщаться к твоему Доминиону? Я не планирую тут задерживаться.
Отжав волосы, надела рубашку, в которой тут же утонула. На ее месте тут же образовалась лужица. Так и хотелось дать по его затылку за такое хозяйское распоряжение ее вещами, оставляя практически без возможности быть одетой к вечеру. Ступая по каменному полу босыми ногами, Ольха оглядела мужчину, наблюдавшему за ней из-под густых ресниц. Едва штаны коснулись камней, как от них пошел пар. «А вот сапоги…» подумала девушка, еле заметно улыбаясь, пряча улыбку, боясь, что мужчина ее раскусит. Такого точно он не ожидает.
- Спасибо, но предпочту впервые в жизни почувствовать на себе платье, пояс не даст такого ощущения, - проходя мимо него, остановилась чуть поодаль, понимая, что он до сих пор не понял, кто ему попался. – Я осознаю свою участь, глупость. Можешь не стараться указать мне на мою недальновидность и самоуверенность. Но ведь то, что я прошла четыре земли, четыре дома, не будучи замеченной, значит не все так уж плохо. Но ведь целью был Рейнир.
Ее рука оказалась в его ладони. И вновь Ольха убеждалась в его силе, ее хватка была мертвой. Даже она привыкшая выпутываться из любого положения, не смогла бы сейчас вырвать кисть, остаться без нее – да. Гордо подняв голову, ответила:
- Да, Шадд! Что-то не так в том, что ты узнал? Но не волнуйся, ты освободишься от меня, как только я встану на ноги.
Увидев на комоде гребень, хоть и мелкий, была рада, что сможет расчесаться. Она понимала, что принадлежит он мужчине, который демонстративно повернулся к не спиной, показывая, что она и минуты не заслуживает, чтобы на нее потратили.
- Ты рейнирец, потомок расы мастеров, сотворивших чудо, а так равнодушно говоришь о луке, - она его передразнила, - «красивая деревяшка». За нее многие бы отдали едва ли не все состояние. Я предпочла взять. Но ты оказался либо более ловким, либо удача в тот миг была рядом с тобой. Но поверь, я добуду себе этот лук! Или это буду не я!
В ней вновь разлилась злость, заставляя кровь закипать. Подняв сапоги, Ольха подошла к мужчине и, раскрыв пальцы, бросила те ему на ноги, чуть улыбаясь:
- С тебя сапоги и рубашка.
Взяв кружку, из которой он только что отпил, девушка подойдя к окну, застыла. Картина, что открылась перед ее взором, захватывал дух своей девственной красотой. Насколько далеко хватало ее взгляда простирался лес, среди деревьев поблескивала река играющим на ее глади лучами солнца. Открыв окно, Ольха села на выступ, свешивая ноги на улицу, плечом облокотилась о кладку. Она никогда не видела своей земли с такой высоты, лишь чувствовала под ногами траву, видела облака и наслаждалась свободой и охотой. Шейн была настолько умиротворенна внутри, чувствуя гармонию, что девушке было все равно, что будет завтра. Она была уверена в том, что путь домой будет намного короче.
Поделиться162014-04-26 07:25:00
Она вела себя так, словно родилась в этих покоях и провела в них всю свою жизнь. Не было ни стеснения, ни страха за свою жизнь, ничего, словно Кабай был не воином, а добрым булочником, который все равно не сделает гостье ничего плохого.
- Это не тебе решать, - спокойно ответил рейнирец не фразу о том, что женщина не собирается задерживаться в замке. Ее излишняя самостоятельность начинала понемногу утомлять, но полководец пока терпел.
- Платье ты можешь взять у прислуги, - предложил воин, не поворачиваясь к своей собеседнице, все же она странно выглядела в одной его рубашке на голое тело. Быть может, даже распутно.
- Ты так и не поняла? – поинтересовался коннетабель, все-таки посмотрев на свою спутницу. - Я позвал тебя не в гости, просто одна темница сменилась другой, более светлой, - он говорил так, словно его совсем не интересовала дальнейшая судьба рыжей особы, которая за несколько минут умудрилась свести на нет многочасовые усилия, затраченные во время медитации.
- Многие и сейчас отдают за них целое состояние. Но стрелять из них вы тем не менее так и не научились, - посмотрев в глаза рыжей женщине заявил военачальник. Каждый рейнирец рождался в седле и с луком в руках, а командир их армии родился чуть раньше и тренировался чуть больше любого рейнирского воина, потому позволял себе свысока смотреть на лучников других домов Элтинора. Лишившись кружки мужчина не был слишком расстроен, а вот мокрые сапоги, упавшие на его колени наталкивали на мысль о том что женщину неплохо бы выкинуть в открытое окно и навсегда покончить с фарсом, который начался в его жизни. Но вместо этого в окно полетели те самые сапоги, притом полетели прямо над головой хозяйки, которой едва не ударились в затылок.
«Дикарка», - подумал Кабай, всматриваясь в свою пленницу. Он был порой слишком наглым и развязным, но она соединяла в себе все его шальные черты, преумноженные в несколько раз. Она была скорей не женщиной, а лесным свободным зверем. Или демоном бездны Энфера, или черт знает, чем еще, но точно не простой хрупкой шадской барышней.
- А если будешь вести себя подобным образом – я уведу тебя обратно, к тем приветливым господам, - коснувшись пальцем одного из синяков сказал полководец. За время пока она рассматривала водную гладь и богатую природу Рейнира Кабай уже успел подкрасться к ней и теперь, положив руку ей на плечо чувствовал, как от него зависит еще одна хрупкая человеческая жизнь. Одно движение и незнакомка отправится в небытие… а с другой стороны, что она ему сделала? Нанесла удар по знаменитой мужской гордости, о которой столько говорят в здешних местах. Бесспорно, Ольха заслуживала наказания, но отнюдь не смерти.
- Ты простудишься, - сказал рейнирец, отпрянув от своей собеседнице и вернулся к столу, где о чем-то задумался. Женщину он решил предоставить ее собственным мыслям, но что-то подсказывало, что она не воспользуется возможностью и помешает думам хозяина этих покоев.
Поделиться172014-04-26 13:15:27
Ее волос слегка коснулось край голенища пролетающего в окно сапога. Неожиданно? Девушка едва не скатилась вслед за своей обувью, которую рейнирец просто выбросил, не говоря ни слова.
- Их еще можно было починить. Но ты предпочел избавиться, оставляя меня лишь со своей рубашкой и штанами. Надеюсь, ее ты у меня не отберешь, иначе появится у тебя возможность познакомиться не только со своей стрелой. Да, тут не поспоришь. Темница хоть и светлее, но вот сбежать отсюда, - девушка посмотрела вниз, переводя взгляд на стены, ища заступы, зазубрины, да что угодно, зацепившись за которое, могла бы выбраться если не через дверь, то через окно, - чрезвычайно трудно.
И в правду. Казалось, что цитадель была выложена из идеального камня, не поддающемуся разрушению временем, что над ним не властно ни ветер, ни дождь. Камень был гладок, щели меж ними были столь малы, что даже ее тонкие пальцы вряд ли смогли бы зацепиться в расщелинки.
- Ты считаешь мою руку столь неуверенной? – она говорила с ним, не поворачиваясь лицом к мужчине. Почему то рядом с ним она не чувствовала тени смерти своей. – А все же там, на поляне, ты едва не словил стрелу из рейнирского лука выпущенную моей рукой. Да и отдавать мне за него нечего, я просто его возьму. Ни сейчас, ни завтра. А в неизвестном будущем. Просто знай это, Волк, ведь Лисы хитрые.
Ольха усмехнулась, допивая остывший чай в кружке, которую поставила рядом с обой на широкий подоконник. Ее влажные волосы подсыхали, превращаясь в густую копну, которая обрамляла ее лицо, словно ореолом свечения. Ведь волосы ее – это гордость девушки, за которыми она ухаживала, которые она никогда не отдавала в руки чужому, как это делали благородные дамы, в погоне за красотой, не понимая, что как бы ты не старался украсить себя, если природа решила на тебе отдохнуть, то любая замарашка все равно будет блистать рядом с тобой.
Чуть поежившись от ветра, чувствуя, как мокрая рубашка то коснется ее тела, то ветер отгонит прочь ткань, Ольха почувствовала на своем плече его руку, как его палец коснулся больного места, и оно тут же вспыхнуло под ним. «Черт! Как же не вовремя в тебе просыпается женщина!» подумала девушка, чуть повернув голову в сторону подошедшего мужчины. Она и не заметила его поступи, как рейнирец уже стоял подле нее.
- Так отведи обратно меня, - тихо проговорила рыжая, вновь поворачиваясь к пейзажу за окном. – Ты же понимаешь, что я не стану усмирять себя в угоду непонятно кому. И если тебя это изводит, мое поведение, то достаточно открыть дверь и позвать охранника.
Его рука исчезла с плеча Ольхи так же внезапно, как и появилась. Девушка не переставала удивляться его способности при таком росте быть тихим, молниеносным. Она чувствовала в нем достойного соперника себе. Но не как женщина, победить этого дикаря ей не под силу, вспоминая крепость пальцев его руки, а как тот, превзойти которого в умении ей бы хотелось. Но про это можно забыть. Она родилась не в те времена. Женщина была и остается тенью мужчины, женой, хранительницей домашнего очага, матерью детей своего мужа. Вот только Ольха таковой не являлась и вряд ли примерит на себя роль примерной девушки. Она и в правду почувствовала себя немного замерзшей. Повернувшись, перенесла ноги через окно, оказавшись теперь в лицом к лицу с мужчиной, поправила рубашку, что оголила ее ноги до неприличия.
- Есть что-нибудь почитать про рейнирский лук? Или про сражения в далеких землях.
Она спрыгнула с окна, едва не роняя чашку на пол, вовремя наклонившись, поймала ту за край.
- Ну и если уж я тут в темнице, то судя по солнцу, время обеда. И хотелось бы, честно говоря, просто лечь. На кровать не претендую, но рассчитываю на что-то большее, чем солома на полу.
Скажете «Наглая!». Да. Ольха понимала где она находится и перед кем. Ведь рейнирец был явно не последний человек этой земли. Да одна рубашка чего стоит. Шейн просто нужно куда то себя деть, потому что нахождение рядом с ним и не быть занятой просто вводило девушку в некое состояние прострации, когда ты стоишь и не отрываясь смотришь на человека, понимая то, что не нужно, ой как не нужно понимать.
Отредактировано Ольха Шейн (2014-04-26 14:35:25)
Поделиться182014-04-27 20:19:02
- Едва… чуть… - с усмешкой повторил рейнирец, словно пробуя слова своей собеседницы на вкус. – Эти слова вряд ли достойны настоящего стрелка, - добавил он, посмотрев на стол, на коем почти не осталось посуды, наполненной, во всяком случае, точно.
- Ты либо попадаешь, либо нет, остальное неважно, - так и мыслили здешние лучники, которые перед выстрелом учитывали едва ли не все. Они не задумывались перед выстрелом, скорее тренировались столько, что многие вещи для них казались столь же очевидными, сколь для простого человека дыхание.
- Никогда не бросай вызов человеку достаточно глупому, чтобы его принять, - посоветовал мужчина, все так же, не оборачиваясь в сторону женщины. Она вела себя слишком вызывающе даже по меркам Волка. А меж тем хитрыми вокруг были не только лисы, но и львы, и змеи и лошади, и черт его знает кто еще был изображен на гербах других домов. Все они были хитрецами, все плели интриги и почти никто не верил в то, что ворон способен на что-то кроме созидания происходящего да бестолкового карканья… до того момента, когда он твердым клювом бьет в хитрый глаз очередного зверя.
- Скажи, в твоих краях все столь неблагодарные? – прямо в лоб спросил рейнирец, на этот раз все же обернувшись к своей собеседнице. Нет, он не пытался ее устыдить, это было бы бесполезным занятием, но призывал ее подумать. В конце концов, в любом другом месте при сходных обстоятельствах ее бы не вытащили из темниц так скоро и уж тем более не стали бы терпеть насмешки на своей земле. Несмотря на ее проступок ей оказали гостеприимство, пускай и так неуклюже, как это сделал Волк. Услышав вопрос о том, где можно прилечь мужчина пожал плечами, а затем скинул все что было на кровати на пол, после аккуратно застелив это простыней и накрыв одеялом. Получилась весьма неплохая лежанка, особенно учитывая то, что благодаря камину пол неплохо прогрелся.
- Ложись, - равнодушно сказал он в который раз упав на теперь уже опустевшую кровать. На ней не хватало подушек, одеяла, да и вообще, голые доски уступали по мягкости перинам, на которых теперь лежала довольная рыжая и не в меру наглая особа. Ему явно следовало отправить ее обратно в темницы, но так уж был Волк – если он пустил гостя к себе на порог то должен был оказать ему должное почтение. Стоит ли говорить, что гости у него появлялись редко?
- Что касается обеда, за твое преступление тебе положено голодать еще пару веков, - рассматривая потолок промолвил мужчина. Отчего-то ему казалось, что лежать на голом потолке сейчас было бы куда удобней, чем на его ложе, которое, кажется, было придумано для того, чтобы скинув с него все лишнее пытать неугодных. Даже самый верный своему лорду воин попав на это изобретение энферских демонов выдал бы своего сюзерена, после слезно моля о пощаде. Чем дольше лежал коннетабель тем больше ему хотелось принести топор, покромсать эту кровать в щепки и бросить все что получилось в камин, наблюдая за тем, как дерево обратится в пепел. А она смотрела за ним. Нагло глядела снизу-вверх, ожидая пока великодушный, бесстрашный, непобедимый, славный военачальник дома Рейнир сдастся и подскочит, как раненая дичь. Но он терпел и в порыве сохранить гордость окончательно рассорился со своей спиной. В итоге ему только и оставалось встать и отправиться куда-то что бы упрекнуть прислугу в том, что она поздно подает еду и вернуться обратно вместе со служанкой, которая принялась застилать кровать заново, принеся с собой все необходимое. Когда она закончила мужчина наконец мог лечь обратно и спокойно ожидать своей еды. А заодно придумать как объяснить брату, что его родственник разгуливал по замку с недовольным видом не удосужившись надеть сапоги.
Поделиться192014-04-28 23:31:25
Ольха рассмеялась на его слова о лучниках, забирая волосы в косу, откровенно рассматривала мужчину. Другая бы на ее месте, наверное, молилась на него за спасение от стен мрачных темниц, за такой сладкий плен в его комнате, готовая отблагодарить благодетеля как тому будет угодно. Но только Ольха не другая, она именно Другая.
- Хорошо, - подняв одну руку, отняв ее от плетения, - согласна с твоими словами. Спорить можно до пены у рта, но так и, ни ты, ни я не согласимся с мнением друг друга, будто «глухие» не услышим долю истины в словах каждого.
Девушка предпочла не оспаривать его мнения, хватало и того, что она за два дня и так этому человеку успела стать как заноза в пятке, до которой не дотянуться самому, а других просить стыдно.
Закончив с волосами, Ольха смотрела, как он вероятно со злостью все скинул на пол, уступая ей не только свое одеяние, но постель, пусть и на полу. Усмехнувшись, девушка прошлась босыми ногами по мягкому ложу своему, чувствуя тонкость постельного белья. Оно было как нежная трава, только выросшая, еще не погубленная солнцем, а сочная, сильная, мягкая, как ковер под ногами растущая.
Вероятно, Ольха казалась ему торговкой, цепляющая своим «языком» всех покупателей, обращая внимание на свой товар, ну а те, кто прошел мимо, сразу получали в спину тысячу проклятий. Но и это тут же прекращалось едва появлялись другие ротозеи и хранители кошельков. Но ведь он не знал, что в ней говорил страх, который она прятала за колкостью своей, стараясь сделать ему больнее, как ей казалось.
- Нет, не все. Вероятно, воспитание тремя мужчинами сказывается на мне. Ну, извини, что более покладистая не пошла за твоим луком, скромная на язык и стыдливая как дочь лорда в брачную ночь, - проговорила девушка, опускаясь на свою кровать, радушно предоставленную ей на эту ночь рейнирцем. Она готова была насладиться ею с полна, ведь не известно, что могло ожидать ее завтра утром. Девушка прилегла на подушку, накрыв ноги тонким, но теплым одеялом, так как ее пальцы уже покалывало от холода, Ольха не сводила глаз с мужчины. Почему? Ей казалось это забавным, будто она испытывала его выдержку на прочность, его терпение, как долго он сможет ее выносить. А на самом деле, глубоко, мерцало другое чувство, вот только Лиса об этом еще не знала. Служанка, которую он позвал, удивленно посмотрела на девушку, лежащую на полу на хозяйской постели, застилая кровать заново, украдкой бросала на Ольху взгляды. Шейн готова был запустить в нее подушкой, но деланным спокойствием смотрела на Волка, стоящего в ожидании готового ложа. "Ну взорвись ты, ведь видно, что сдерживаешь себя. Дай посмотреть на рейнирца вне маски спокойствия, которого в тебе осталось не больше чем песка в часах отсчитывающих мгновения", думала Лиса, посматривая на мужчину из-под ресниц.
Голод в ней отступил, и Ольха провалилась в приятный, тягучий сон, невольно раскрывшись, не замечая ветерка гуляющего по ее обнаженным ногам. Она уснула лежа на спине, положив голову на ладонь. Усталость проведенной ночи на жестком полу, да и стычка с бандитами, к которым ее посадили, не прошли мимо, и ее тело, получив долгожданную чистоту, приятную кровать, предательски утащило Ольху в сон, что она не чуяла запахов принесенного обеда, лишь слегка пошевелившись только для того, чтобы сменить положение затекшей руки.
И страх нужен для человека, чтобы распознать грань, через которую лучше не заступать. А Ольха как канатоходец ходила, даже нет, бежала по этой тонкой линии, балансируя меж миром терпения рейнирца и меж своей гордостью, которую все таки она чуть усмирила в себе, но колкости не лишилась вовсе.
Поделиться202014-04-29 20:37:21
Все же Кабай обладал удивительной способностью отмахиваться от колкостей, направленных в его адрес. Вот и сейчас он не ответил ничего на заявления рыжеволосой гостью, спокойно пребывая на своей кровати. Конечно, она попыталась продолжить нападки, но вскоре слишком устала от этого неблагодарного занятия и уснула, притом так же небрежно как бодрствовала. Встав мужчина вздохнул и укрыл женщину как следует, чтобы ветер из окна не наградил ее простудой, которая вряд ли придется кстати. Пока женщина спала, а Кабай размышлял о том как она умудрилась попасть в его жизнь аж из самого Шадда прислуга уже закончила приготовления к обеду. Спускаться в общую залу мужчина не стал, довольствуясь тем, что украл корзину пирогов и кувшин кумыса, кои сейчас и стояли на столе его комнаты, разнося по комнате приятный аромат. И рейнирцу бы поесть и заниматься своими делами, но вместо этого он после трапезы поставил блюдо с пирогами возле пленницы. Когда же та стала понемногу ерзать на кровати, чувствуя аромат мужчина сделал несколько взмахов в ее сторону, чтобы она еще сильней почувствовала аромат. И теперь у Ольхи не было выбора, если бы она не проснулась от запаха, то явно сделала бы это почувствовав резкий взмах руки Кабая возле своего лица. Оставалось только надеяться, что она не решит будто хозяин покоев решил ее убить и не заколет его ножом, лежавшим на соседней тумбе.
- Ешь, - сказал он, когда глаза рыжеволосой разомкнулись. Не слишком вежливо, но все же и прошлые их разговоры не были образцом этикета. Плеснув кумыса в свою чашку мужчина поставил ее рядом с блюдом и отступил. Раз уж гостья полюбила пить из посуды хозяина – грех лишать ее такой возможности. Пока же женщина расправлялась с пирогами и питьем полководец предпринял дерзкую вылазку и перехватив слугу отнял у него балык красной рыбы, после чего отпустил беднягу с миром, потеряв к нему всякий интерес. Усевшись возле стола мужчина аккуратно порезал рыбу на куски и стал не спеша расправляться с одним куском за другим.
- Что ты на меня так смотришь? – поинтересовался коннетабель, поймав заинтересованный взгляд Лисы.
- Не заслужила, - сказал он отвернувшись обратно к столу. К некоторым блюдам мужчина питал особую любовь и попытаться отнять его от стола было равносильно попытке забрать кость у дикого пса, слишком велика вероятность быть разорванным сразу после трапезы. Вскоре рыба кончилась, вместе с водой в графине, которой мужчина и запивал свое кушанье. После этого он убрал кинжал, которым резал еду обратно в чехол и отправился на подоконник, где не так давно сидела Ольха.
- Знаешь, ты сама безумная женщина из всех, кого я когда-либо видел, - признался коннетабель с улыбкой осознавая, что она может ответить ему примерно то же самое.
- Пройти полмира только для того, чтобы украсть лук. Не коня, не золото, всего лишь лук, - мужчина улыбнулся еще шире. Все-таки было приятно осознавать себя не единственным безумцем в этом мире. Было странно и смешно одновременно. Но одно было точно – грядут большие перемены. Притом необратимые хотя бы для одной судьбы. Судьбы не последнего человека на Элтиноре.