Зал для приемов
Приятная прохлада тут же ударила в лицо, охлаждая кожу, принося желанное умиротворение. Против воли Иллирия замедлила шаг, подошла к парапету, осторожно положив руку на него. Ее пальчики едва касались перил, когда девушка продолжила движение, без цели глядя вниз, на шумную площадь. До сюда конечно долетали звуки, царящего внизу безумства, но было здесь спокойнее. Лирия прикрыла глаза, подставляя лицо ветру, позволяя ему немного испортить собственную прическу, на которую ушел не один час бесценного времени.
- Как же хорошо…- звуки собственного голоса отдались в груди радостным стуком сердца.
«Да… я привыкла к тому, чего боюсь, но порой бояться так же естественно, как дышать.»
Девушка отступила от ограждения и покружилась, смех сорвался с ее губ, однако, остановилась она так же резко, как и начала сходить с ума. Точно воровка, обернулась на вход, убедилась, что пока тихо, и совсем по-детски уселась на перила, беспечно болтая ногами, глядя на площадь.
«Поют… Я бы тоже могла спеть… что-то легкое… Что-то грустное… а может… Может что-то мне не свойственное?»

Для Элизабет

- Я вас не потревожу?- голос ворвался в только что успокоившейся внутренний мир магессы, заставляя обернуться, почувствовать ментальный щит. Улыбка. Вновь она улыбалась, но спешно слезать с перил не стала. Уже поздно прятать свои шалости, теперь с ними придется смириться окружающим, либо осуждать до конца дней. Каждый сам выберет, что его душе ближе. Эта девушка выбрала разделить шалость на двоих.
Иллирия молчала. Не всегда нужны были ответные слова говорящему. А глядя на Элизабет, Двуликая отчетливо понимала, что девушке необходимо выговориться, отпустить то, что так сковывало ее движения, делая несколько дерганными, что заставляло не смотреть в глаза, боясь показать то, с чем она пока не готова была смириться.
- Не поздно ли об этом спрашивать?- вопросом на вопрос ответила магесса, замолкая вновь, вслушиваясь в переливы немного дрожащего голоса.
«Ох-хо-хо… Еще один негласный союз… Кас-Талиар. Как же мне везет сегодня… С кем бы поделиться этим везением? Чтоб не так тоскливо было?»
- Иллирия. Можете сами придумать сокращение,- девушка наблюдала за дочерью чужого Дома, за каждым ее движением, за каждым порывом, за каждым словом. Но в какой-то момент не выдержала.
– Я здесь впервые. Ещё утром все казалось таким необычным и интересным, а сейчас уже почти обыденно и просто. У вас такое бывает?
Тихий вздох, и вновь что-то в груди заставляет сказать странные слова, которые Лирии некому было сказать в свое время:
- И я. Не прячьте своих глаза, миледи. Даже если невыносимо тяжело и страшно. Вам этого не простят. Не простят и секунды, которой вы не будете смотреть на своего собеседника. Как бы это сказать. Мне простят. Я маг на службе при Доме, а вам не простят… Вы в первую очередь леди, а затем уж маг. И еще… Если вам становится тяжело, то не позволяйте никому видеть ваших слез. Слезы – слабость, показывающая ваши уязвимые места, туда, куда можно ударить вновь, сделав во много раз больнее,- Иллирия перевела взгляд чуть в сторону.
- Я тоже раньше не была в таких местах. Нет, в Зале Совета Десяти. И Дома меня никак не называют.. Разве что…- улыбка Лирии обратилась в оскал раззадоренного хищника,- Да, некоторые придворные леди меня так и называют. Тварь. Подстилка. Дрянь. Но не думаю, что мне хоть одно их этих прозвищ подойдет в ваших устах. Да и им есть за что давиться собственным ядом.
И магесса продолжила беспечно болтать ножками. Ей была интересна реакция юной леди на собственные слова. И что-то еще не давало ей покоя, какое-то неясно ощущения похожести.
«К чему бы это? Что-то есть в этом голосе… что-то… Никак не могу понять что… где же я могла слышать нечто похожее? Вот уж не упомню… Этот маскарад….»
Тут-то мысль и оборвалась. Незримый пазл собрался в полноценное полотно.
«Незнакомец… Демон… Цветок… Там я видела… Слышала… Даниэлла Кас-Талиар! А этот ребенок… Она была с Медериком, сняла так беспечно свою маску… Неужели… Элизабет? Элизабет Кас-Талиар… Дочь той леди… Какая интересная партия… Сколь причудлива воля богов.. Водить мать и дочь по кругу, но не давать им права увидеть друг дружку… Или… Нет… Кас-Талиар прибыли лишь с одной особой женского пола… А значит что-то в их кругах происходит совсем не обычное…»
Лирия коснулась рукой медальона, неосознанно начиная его теребить, легонько дергать, выпускать из пальцев, чтоб через мгновение снова поймать.
«Как же сие интересно… Как животрепещущи… Но ведь… Вроде ходили слухи, что у них произошло горе. Погиб Доминик при неизвестных обстоятельствах. Это при условии, что информаторы Дома Рейнир в должной мере едят заслуженный хлеб.»
И вновь чего-то не хватало. Ускользала какая-то важная деталь, но этого девушка точно не могла отгадать, хотя и в предыдущих выводах не была уверена.

Для Элизабет

Смех. Иллирия рассмеялась. Безумно, одержимо, пугающе. Слова Элизабет переплетались с ветром, но юность и нежность мыслей данной особы, звучащая в переливе слов была столь беспечной, столь романтичной.
- Мне подходит каждое из этих прозвищ, леди. Пусть они злые, пусть малоприятные. Но даже в этих словах есть доля истины. Если постоянно слушать лишь свои ощущения и доверять только им, не обращая внимания на чужие слова, вы можете привести себя к смерти. Загнать в клетку, из которой не будет выхода. И поверьте, тогда вас некому будет спасти. Ведь в этом мире нет лорда на белом коне, готового на все ради прекрасной леди. То только сказки. Глупые, детские, бесполезные в жизни,- магесса качнула головой, прикрывая глаза, но ее губы продолжали подрагивать, то ли собираясь растянуться в улыбке, то ли стать чем-то более страшным. Безумие вновь подкралось к сердцу, сжимая его в своих нежных, опасных объятиях. Лирия чувствовала лишь одно желание, не потеряться в том лабиринте, который видела с закрытыми глазами.
– Не грустите. Все это так… мимолетно.
«Грустить? Она решила, что мне грустно? Даже интересно…»
Лирия повернулась так, чтоб смотреть на Элизабет, творившую полные безрассудства поступки.
«Если она сорвется вниз, меня могут обвинить в том, что столкнула ее. Как же это по-детски беспечно… Глупо… Ради чего так рисковать своей жизнью? Ради мимолетного каприза? Ради лживого ощущения свободы?»
- Если вы сорветесь. Меня обвинят в вашей смерти. Так что шагайте осторожнее,- отстранено заметила Лирия,- Моему Дому такой дипломатический скандал не нужен, особенно на фоне той трагедии, что у вас уже случилась… Потерять наследника. Это ведь не просто. А тут еще и кузину…
Поведя плечами, магесса отвернулась, безучастно глядя на площадь. А Элизабет продолжала. Вопросы, которые не нуждаются в ответах, фразы, таящие за собой такую тоску. Философия юношеского романтизма и веры в идеальный мир.  Порой Иллирия напоминала себе старушку с совершенно мертвым сердцем, не способным разделить чужие переживания, восторги, волнения. Она могла сыграть любую эмоцию, но очень редко подпускала чувства к своему сердцу. Понимала? Да, безусловно. Но не позволяла себя ни одного истинного чувства.
– Значит вы маг на службе? Я тоже учусь магии, но вряд ли пойду в академию. Вы правильно сказали. Я леди и мне ничего не будут прощать. Отдадут замуж и забудут. И магия мне будет уже не нужна. Но ведь магия это божественный дар. Как вы думаете, почему боги не разрешили нам с помощью магии летать? Почему не позволили с помощью магии вытравливать яд из чужих сердец или даже просто – сделать кого-то счастливым? Это ведь так просто.
Вновь ироничная усмешка на губах:
- Просто? Вы правда считаете, что сделать кого-то счастливым – просто?- и бархат темных глаз подернулся инеем, обжигающим, безжалостным, непробиваемым,- А вы знаете, насколько ваши мечты глупы и наивны? Спрашиваете, почему мы не можем летать? А задавались ли вы вопросом, что поселится в сердцах тех, кто рожден без магии, когда они с земли будут смотреть за полетом одаренных? Злость. Зависть. Презрение. Страх. Вы не думали, что открытый для кого-то полет, может поставить клеймо рабов на тех, кто взлететь не сможет? Те, кто взлетят, возомнят себя равными богам. Начнется гнет, подавление, подчинение, война. Весь мир окрасится алым от пролитой крови. Земля задохнется от дыма вечных костров, в которых будут сжигать тела.
Небольшая пауза, которую сотрясал смех.
- Яд чужих сердец? А вы не думали, что прежде этот яд нужно извести в собственном сердце? Избавиться от жадности до чужого внимания. Эгоистичности, которая не позволяет замечать боль других, перетягивая все внимание на себя любимых. Бездушности. Вот вы, миледи, хоть кому-то помогли за свою жизнь? Что вы чувствовали, когда теряли кого-то близкого? Злость? Беспомощность? Невозможность изменить данные обстоятельства. А затем горечь? А ведь все это яд. Все эти чувства отравляют сердце, выжигая тепло, заставляя страдать и приносить страдания другим,- Лирия соскользнула с парапета, прошлась по террасе, дошла до колоны, протягивая Элизабет руку, тем самым предлагая ей спуститься.
- Счастье… Само это слово имеет столько значений, что становится понятием эфемерным, мимолетным, недостижимым. Сейчас мы счастливы. Но вот прошло мгновение. И «сейчас» стало прошлым. И что нас ждет в этом ближайшем будущем? Останется ли счастье с нами, или раствориться в прошедших секундах? Мы не можем управлять даже собственным счастьем. Так к чему думать о том, чтоб сделать счастливыми всех?- Иллирия улыбнулась уголками губ, а иней в ее глазах немного растаял.
- Не ищите счастья, леди. Оно ведь всегда ходит об руку с горем. И вместо счастья на вас может обратить свое внимание его ревнивая сестра.

Для Элизабет

Сейчас говорила юная леди. Яркая, пламенная, рожденная среди старших. Говорила, пытаясь докричаться до чего-то, что было не ведомо магессе, которая слушала эти переливы, немного прикрыв глаза. Элизабет не прятала своих чувств, своих чаяний, своих страстей. Выплескивала из себя все то, что так долго в ней копилось. А Иллирии стоило лишь немного подтолкнуть. Задеть. И Бетти открылась, забыв, что за словами нужно следить. Такие пылкие речи были опасны в устах представительницы  старшего Дома. Такие слова позволяли Лирии медленно, но неотступно подчинить девушку. Вот только лорни не имела таких стремлений. Интриги принадлежат Диронам. Рейнир же всегда лишь наблюдатели, молчаливые, нейтральные, вежливые надзиратели.
– Считаете меня глупой и наивной? Рассуждаете о рабстве, гнете и войне? А разве то, что произошло на севере и то, что мы сейчас празднуем, не окрасило мир алым? Все смеются и танцуют, пьют вино, чтобы замутить свой разум и не думать. Вы говорите о близких… а что вы скажете о далеких? О тех, о ком вы не знаете? Все делают вид, будто ничего не произошло. Будто несколько больших домов не погибли. Будто жизни людей Риффа, Корн-Териона, Саллара ничего не значат. Лорды, сидящие в своих цитаделях, отправляющие свой народ на смерть, обрекающие на страдания целые семьи сейчас тут, за этой дверью. Расскажите это им… Будто дома не грызутся, словно голодные псы затем, чтобы получить ещё чуточку… капельку чего? Власти? Ради чего? Чтобы потом праздновать и смеяться, танцуя на костях своих врагов. А вы говорите, что детские сказки это обман и блажь, которая призвана нести злобу в и так прогнивающий мир?- магесса шагнула вперед и поднесла палец к губам Элизабет, вынуждая ее замолчать. Вновь отступила, закрывая глаза.
- Вы не спросили меня самое главное, леди. Вы не спросили меня, какому Дому я принадлежу,- рука медленно поднялась и сняла маску, обнажая лицо,- Я маг Дома Рейнир. Вам известно ведь, что ни в одном кровавом конфликте мы не принимаем участия. И снова леди… Вы сами решаете, что празднуете. А я лично праздную не окончание войны, не отнятые жизни, не раздел земель. Нет, леди. Я праздную летнюю свадьбу Лолы и Олуна. Это традиция. Красивая, сказочная, чистая. Но в этом году испачканная кровью,- на некоторое время повисла тишина, но после,- И еще, леди… Ваш голос дрожит.
К чему это было сказано, так и осталось неизвестно. Лирия не стала продолжать.
«Как же пылки ее речи для дочери Кас-Талиар. Интересно, ей печать хоть немного помогает? Вроде же контроль, а как-то не очень похоже…»
Тихий вздох сорвался с губ. Иллирия потянулась, словно ленивая кошка, начиная разглядывать Элизабет.
«Красивая, изящная… Из нее может выйти достойный товар. Довольно крепкая бедренная кость, значит и детей должна рожать легко. И пропорции уже не подростковые. Значит, ей скоро найдут выгодную партию. Почему все так? Почему нет возможности хоть раз сделать свой собственный выбор? Быть вечно разменной монетой… Улыбаться, когда все мечты втоптаны в грязь чужими сапогами… Сколько еще боли и тяжести ляжет на твои плечи? Чем ты так прогневала богов, что родилась в такой семье?»
– Вы и вправду думаете, что все плохое в мире происходит от безобидной мечты о счастье и волшебстве? Неужели с возрастом все становятся такими жестокими и циничными?- усмешка. Которая за этот недолгий разговор?
- А вам так уж и интересно, о чем я думаю? Серьезно хотите это знать? Жестокими и циничными? О, нет, леди. Это еще не жестокость и не циничность. Сие что-то более глубокое, более опасное,- Лирия подошла тихо, став точно за спиной Элизабет. В глубине карих глаз заблестело безумие. Руки потянулись вперед, губы кривились в ужасающем оскале.
«Как же просто взять и свернуть шею… или запустить разряд молнии… Так непростительно легко оборвать чью-то жизнь…. Так просто…»
Но руки мягко и безобидно опустились на плечи Лиз, не причинив вреда, а на лице вновь была лишь отстраненная безмятежность.
- Вы узнаете ответ на этот вопрос, когда придет время,- плечи девушки были легонько сжаты в ободряюще жесте. А Элизабет продолжала выплескивать свою боль, свое отчаянье. И где-то глубоко в душе Лирия ей завидовала. Магесса не могла вот так просто отпустить свое прошлое и свои страдания.
- А вдруг, леди, есть кто-то, кто не способен любить вообще? Вы когда-нибудь о таком задумывались? Что если есть те, кому не ведома любовь, лишь ненависть. Для кого свет – тьма. А день – ночь… Вы правы… Наши устремления разного толка,- Иллирия отступила, медленно, и чем дальше отступала, тем сильнее скрывали ее тени, поглощая, уводя в какой-то таинственный мир. Из тени послышался звонкий смех, переходящий в какой-то необузданный, безумный. Но после он затих.
- Что вы мне готовы отдать за одну тайну, миледи? Чем вы готовы рискнуть ради цветка неземной красоты?- магессса вновь шагнула из иллюзорной тени в свет. Само ее лицо напоминало красивую и безмерно дорогую маску,- Давайте, за эту тайну, вы мне пообещаете одно желание. И загадать я его смогу в любое время, а вы обязуетесь исполнить. Вы согласны?
Ей нравилась Элизабет. И порой Лирии чудились тонкие шелковистые нити, что оплетали это здание в кокон, вот только не прекрасная бабочка должна была родиться из этого кокона.
«Готова ли ты рисковать? Или навсегда останешься остра лишь на язык, но не на поступки. Твой выбор. Твой шаг. И я либо открою тебе этот секрет, либо ты останешься в блаженном неведение. Решать тебе, юная принцесса.»

Для Элизабет

Прикосновение. Переплетение движений. Теплота чужих пальцев, что касалась запястья. Кожа Лирии была холодной, так казалось магессы, в то время как прикосновения Элизабет – обжигали. Она продолжала улыбаться. Наблюдая, изучая, запоминая.
- Демоны? Вы уверены, что только демоны?- и скрытая ирония в мелодичном голосе,- Порой некоторые люди ужаснее демонов. Они знают о своей власти над другими, но даже так не полюбят тех, кто верен им всем своим естеством.
Вновь слова, но отчего-то в них звучит волнение, трепет, любопытство. Лиз сама шагнула в запретную игру, где все правила заключались в полном отсутствии правил. Иллирия едва подалась вперед. Их лица оказались так близко друг от дружки, прожигая собеседницу взглядом, не отступая, не прячась за множеством чужих лиц.
«Сейчас она прекрасна! Эта гусеница превратиться в прекрасную бабочку, если ей не обрежут крылья. Она сможет править мужчинами, оставаясь в их тени. Они даже не поймут, что стали марионетками. Эта девушка. Еще немного времени, и она станет для них ядом. Сладким, пленительным, желанным. Вот только сама она пока не понимает своей силы. Слишком юна, слишком нежна… Если что-то сломает ее. Вот тогда они и получат зверя. Ее боль – цена к их расплате.»
Чуть дернув рукой, Лирия переплела свои пальцы с пальцами Элизабет, закружившись с ней в одном ей ведомом танце. Так легко и беззаботно. Свободно, точно они могли взлететь.
– Любое желание – слишком великая цена за кота в мешке, не находите? Желание, которое я смогу исполнить – нет,- Лирия ничего не ответила, продолжая кружить Лиз, играясь в догонялки с легким ночным ветром, упиваясь каждым мгновением этой игры.
«Прелестно.  Просто прелестно. Какой взгляд. Какие дивные интонации! Печать позволяет не пьянеть, но не способствует контролю собственного голоса и взгляда. Как же это очаровательно. Но….»
- Великая цена? Леди, право слово, вам понравится. Так понравится этот кот в мешке, что сердце будет готова разорваться на множество кусочков. Что трепет ожидания этого вечера покажется ничтожным. Но вам решать. Как вы сказали – это сделка. И мое желание не будет достать богов из их обители. Но может что-то сделать. Ни ваша честь, ни ваша жизнь мне не понадобятся, ровно как и чтоб вы кого-то убивали. Право слово, я ценю чужие жизни.
Лирия остановилась, позволяя Элизабет отойти, немного подумать, хотя ответ был очевиден. Он скользил в каждом движении тела юной красавицы.
«Ну вот и все… Ты сама сделала свой выбор… А теперь тебе придется определиться с тем, что зовется верностью и любовью. Кого ты выберешь? Как поступишь?»
Лирия присела в идеальном реверансе, выражая свое почтение, свое восхищение, свою насмешку и иронию.
- Раз так, то клянусь, что ваша честь и жизнь не пострадают от моего желания. И вы прекраснейшая поклянитесь, что не нарушите данное вами обещание. Что сдержите мое желание, каким бы причудливым оно не было,- магесса медленно выпрямилась. Ее глаза походили на бездну, разверзнувшуюся под ногами Элизабет. А отделало юную прелестницу от падения лишь одно слово. Слово, которое могло разрушить ее целый мир. Слово, которое нельзя было обратить вспять.
«Потанцуй со мной… Мой танец… Мой первый танец точно украл демон… Демон с человеческим лицом…. Я безумна… Мои слова… мои поступки… Самое пугающее, я контролирую себя, как никогда прежде. Это страшно. По-настоящему страшно. Кто я? Как зовут эту меня? Почему я так поступаю? Но эта девушка… Еще одна скрытая ото всех карта. Это желание может стать ключом. Ключом к чему-то важному… Я хочу… Хочу сохранить это желание.»
- Но если вы откажитесь от его исполнения, я буду иметь право разрушить вашу жизнь, леди Элизабет,- впервые магесса обратилась к Лиз по имени. И имя ее было окружено мягкостью, и теплом южного ветра.