Храмовые пещеры
1270 год.
13 число месяца агни.
Вечер.

Она проснулась ближе к вечеру. Уже порядком замерзшая в остывшей воде, но свежая и отдохнувшая. Стуча зубами растерла до красноты кожу полотенцем, чтобы хоть немного отогреться. Оделась и привела в порядок спутавшиеся волосы. А затем придирчиво осмотрела себя с ног до головы.
Из зеркала на неё смотрела все та же Ирис. Внешне та же, а внутренне куда боле уверенная и смелая, чем была раньше. Она приветливо улыбнулась своему отражению и воткнула в темные волнистые волосы белый цветок из букета на столе. Интатель не принимала кровавых жертв. Но так же, как младшая дочь Лорда Дирон любила цветы.

Улицы вечернего Девирра дышали прохладой наступающей на город осени. Многочисленные прохожие то оживленно о чем-то беседовали, то романтично держась за руки, прогуливались вдоль мостовых.
Она любила столицу. Любила больше чем родную цитадель. И не только потому, что именно здесь прошло её детство и каждый уголок, каждая улочка были окутаны неуловимым ореолом воспоминаний. Здесь было спокойнее что ли. Меньше склок, интриг и кулуарных страстей. Все почти ясно и понятно. Можно встретить заклятого врага своего Дома в окружении охраны и даже приветливо поклониться, проходя мимо.
На постоялом дворе царило ещё большее оживление, чем на улице. Только Киры и Вельсара пока не было видно. Заняв приглянувшийся столик, она заказала себе вина.
Ирис рассматривала раскрасневшиеся лица присутствующих, фигурки девушек, разносивших еду и напитки, громогласных мужчин басивших бородатые шутки, ужинающие разношерстные компании. Один раз ей показалось, что она увидела Вельсара. Вскочила с места… но это был другой мужчина и Ирис поспешно села обратно, ругая себя за невнимательность.
Последующий час ожидания оказался вечностью. Посетителям сего заведения начало казаться, что она скучает, и некоторые стали норовить составить ей компанию. Но она сердито отвергала эти жалкие попытки. Хотя сама понимала, что леди негоже находиться в подобных местах так поздно одной, если только она не ищет себе неприятностей или сомнительных приключений. Оставаться здесь становилось неудобно, глупо и даже опасно.
Лилия в её волосах уже почти завяла, скорбно складывая лепестки, и она рассеянно вытащила её их своих волос. Было ясно, что никто сегодня к ней на встречу не придет… оставалось только догадываться, что послужило причиной вчерашнего дурного настроения Вельсара и сегодняшнего пропуска их встречи.
Окружающее веселье уже не вдохновляло, а наводило тоску. Ирис хмуро поднялась со своего места, подзывая подавальщицу, желая расплатиться и покинуть заведение, но взгляд зацепился за смутно знакомые черты недалеко сидящего человека.
Она не слишком хорошо знала этого барда, служившего в Доме Саларр, но бывая там с отцом, с удовольствием слушала и его песни и прекрасный баритон мужчины. Да, кажется, он как-то приезжал к ним в Дирон на какой-то семейный праздник, где им удалось перекинуться парой фраз и произвести, кажется, друг на друга вполне приятное впечатление.
– Чего пожелаете? – Спросила пышнотелая, улыбчивая и юркая девчушка, заметившая её жест.
– Передайте, пожалуйста, вооон тому мужчине эту лилию и скажите, что леди дома Дирон рада видеть его в Девирре и в добром здравии.
Девушка поклонилась куда более почтительно и поспешила исполнить её просьбу. А Ирис невольно приняла то светское выражение лица, которое и подобает представительнице старшей крови. Слегка надменное, но обворожительно милое.
А когда он обернулся, получив её подарок, молодая леди спокойно улыбнулась и слегка кивнула. Она все ещё надеялась. Ей не хотелось уходить, а Рилерд мог рассказать последние известия из её родного доминиона.

– Здесь не мудрено кого-либо не заметить, даже если очень его ждать. «Боров» весьма людное место в этот час.
Ирис, не смотря на явно неудавшуюся встречу с друзьями по школе, снова светилась радостной, открытой улыбкой, которой она одаривала окружающих. И с той же улыбкой она подала своему старому знакомому руку и кивком указала на свободное место рядом.
– Вашей вины здесь никакой нет. Но если вы не заняты, то можете составить мне компанию в, по всей видимости, бесплотной попытке дождаться своих друзей.
Бард Дома Саларр не изменился с момента их последней встречи. Да и времени прошло не так-то и много. Саларр всегда был неспокойным, строптивым соседом Диронов. Из-за непрекращающихся конфликтов с Шотли и некоторой отстраненностью от дел остального доминиона. Но ей нравилось там бывать. В основном оттого, что Лорд отличался удивительной плодовитостью на дочерей примерно одного с ней возраста. И ещё имел любовь ко всему экзотическому, как тот ротар, на котором он ездил.
Расторопная подавальщица уже робко поставила на столик целый кувшин хорошего вина, а затем, дождавшись её одобрительного взгляда и звонкого серебрянника, разлила его по кубкам и, поклонившись, удалилась.
– Как дела в доминионе? Что интересного слышно? Я на днях собираюсь навестить в Дироне отца. Можем поехать вместе, если ваши дела в Девирре к тому времени уже закончатся.
Она уже понимала, что Вельсар и Кира, очевидно, сегодня оказались слишком заняты, чтобы повидаться с ней, хотя все ещё бросала рассеянные взгляды в разношерстную толпу посетителей постоялого двора. Поэтому Ирис решила, что завтра утром сама заглянет в приемную Иль-Риннора, а там уже им будет не отделаться от её настойчивого внимания.

Война будет долгой, тяжелой и кровопролитной… она это знала. И про извечных врагов их Дома она знала даже слишком многое. Но все равно с упоением и с улыбкой ловила каждое его слово, бездумно вертя в руках бокал с вином, лишь изредка поднося его ко рту, чтобы сделать небольшой глоток.
– …когда Дом Корн-Терион обрёл наследника. Слышали ли вы об этой истории?
– Нет, я была занята служению Инатель эти дни. Расскажете мне об этом, Рилерд? Говорят, наследник в юности погиб при пожаре вместе со своей сестрой, верно?
Бард умело обрекал свой рассказ в красочные образы. И до боли знакомая история заиграла новыми красками. Она словно бы была в том суровом, заснеженном краю. Видела горе матери, слышала отчаянные крики её детей. Но сын Энрики, оказывается, выжил. Так же, как его сестра. И они все это время жили в Девирре, обучаясь в Великом храме, не помня своих родных. Как сироты… Молодая леди уже разрумянилась от выпитого вина. А воображение, подогреваемое алкоголем, разыгрывалось все ярче и красочней. Ирис легко могла представить, что она когда-то видела новообретенных Корн-Терионов во дворе. Шатенов, как все вейры и голубоглазых. Играла в прятки и догонялки, и была с ними знакома.
– А этим утром в Девирре только и говорят, что о вернувшихся в родной Дом Даррэле и Алитее Корн-Терион. Орден, разумеется, молчит, да и кто их осмелится допытываться, но слухи упорствуют, что именно они укрыли наследника.
«Совсем как Вельсар и Кира», – подумала она, мечтательно глядя на собеседника, убаюканная его рассказом. Снова вспомнила вчерашнюю встречу и странное поведение друга.
– Иные говорят, что это всё фальшь, и Даррэл Корн-Терион – самозванец. Вы не считайте это за измену, миледи, но мне бы хотелось, чтобы это было не так. Счастье возвращения домой после долгой разлуки класть на музыку куда приятнее, чем хитрость и игру на материнских чувствах.
– Да-да… счастье возвращения… я рада за леди Энрику. Не иначе, сама Инатель своей милостью уберегла её детей и теперь соединила несчастную семью.
Она рассеянно кивнула и, то ли от внезапной догадки, то ли от нехорошего чувства, поднимающегося откуда-то из глубины подсознания, неловко поставила полупустой бокал на стол. Расплескивая содержимое на скатерть и россыпью алых брызг – по своему белоснежному платью. Мир пошатнулся. Хрустальная ножка подломилась. А она так и не выпустила бокал из тонких пальцев, позволяя осколкам впиться в её ладонь. Умоляюще посмотрела на Рилерда. Словно он мог что-то предотвратить. И отказаться от своих слов. И убедить её, что эта безумная догадка абсурдна, безосновательна и не верна. Что печать проницательности подвела её вчера, когда сигнализировала об обмане, но Ирис была слишком занята собственными хлопотами, чтобы обратить на это внимание.
– Они близнецы? Даррэл и Алитея? Воспитывались со мной в храме, потом были выкуплены Орденом? Примерно моего возраста? Как их звали раньше? Как их звали, Рилерд? Вы слышали их сиротские имена?
Повинуясь внезапному порыву, она накрыла его руку своей здоровой ладонью и подалась вперед, не обращая внимания на боль в правой руке. Этот бард из Саларра в ту секунду стал спасительным уступом на обрыве, в который она падала. И только он мог её спасти или низвергнуть в открывшуюся под ногами бездну.
– Мне нужно в Иль-Риннор. Или в Корн-Терион. Они же мои друзья. Этого не может быть. Я должна знать, понимаете? Если это мои Кира и Вельсар…

Леди Дирона! Еще никогда это не звучало так обреченно.
Она едва не рассмеялась. Не оттого, что смешно. А потому что было до невозможного грустно и на глаза сами собой навернулись злые и обиженные слезы. Но леди ни к лицу вести себя коль сколько-то эмоционально на людях, если эти эмоции не касаются сдержанного, хорошо контролируемого, расчетливого веселья и ободряюще-прекрасной улыбки.
«Возьми себя в руки. Дура. Ты леди Дирона.»
Какая глупая, нелепая и не смешная шутка судьбы! Если это правда… если только это происходит на самом деле, она больше никогда их не увидит. Никогда! Такое страшное, безысходное слово, которое теперь будет преследовать её до конца дней. Жизнь на мгновение показалась до безумия длинной и бессмысленной.
Ирис безвольно наблюдала, как Рилерд заматывает ей руку носовым платком, пытаясь помочь. Как алые капли старшей крови капают на стол, будто ничего больше не стоят, смешиваясь с разлитым вином и хрустальными осколками в которые превратился бокал и её жизнь. Даже не думая о том, что может за секунду излечить собственные раны, обратившись за поддержкой к Инатель. Она думала, что всё это время жила рядом с наследником вражеского Дома и не попыталась всадить в его сердце кинжал. Не попыталась узнать, какие на самом деле он испытывает к ней чувства. И не задумывалась об их будущем.
– Все хорошо. Все проходит… и это пройдет. – Ирис все же подарила барду свою очаровательную, благодарную улыбку, пусть не потушив, но утихомирив пожар в своей душе. Который теперь дотлевал углями и золой, опустошая изнутри.
– Простите мою слабость. Я подумала, что найденные дети Дома Корн-Терион могут быть моими друзьями по школе. Все сходится. Настолько ясно и четко, что мне стало страшно… Именно их я ожидала сегодня встретить здесь. Но, боюсь если мои опасения верны – нам не суждено будет увидеться снова… если только… Обещайте что никому никогда не расскажете об этом инциденте? Даже если из этой истории впоследствии родиться прекрасная баллада.
Глаза Ирис снова разгорелись лихорадочным блеском. Недавнее желание отправиться в Корн-Терион показалось удивительно правильным. Ей нужно его увидеть ещё раз. Последний раз. Сказать, что она думает, что чувствует. И плевать, наплевать, что там будет дальше. Пусть её убъют.
– Рилерд… мне в любом случае нужно попасть в Корн-Терион. Как бы глупо и опасно это не звучало. И надеюсь, что вы не попытаетесь меня остановить.

Вернулась встревоженная служанка, не позволив продолжить разговор. Всплеснула руками, пытаясь прибрать образовавшийся на столе беспорядок и сердито поглядывая то на Рилерда, то на Ирис, сгребла все одним махом в запачканную скатерть.
– Убытки! – от былого добродушия не осталось и следа.
– Я за все заплачу. – Устало резюмировала намечающуюся тираду Ирис, протягивая девушке ещё одну монету. Отчего та оперативно сменила гнев на милость и снова оставила их одних. Правда на сей раз, похоже, не желая больше обслуживать этот, доставляющий ей неприятности стол.
Ирис отняла платок, рассматривая порезы на своей ладони. Вздохнула и, прикрыв глаза, все же обратилась к Инатель с молитвой. Ей сейчас нужна была её божественная поддержка. Если бы только светлая богиня могла подсказать, как ей действовать дальше. Что делать? Что предпринимать?
Золотистое свечение окутало её руки, являя божественный дар и исцеляя раны. Но ответов на свои вопросы юная леди так и не получила. Хотя в голове заметно прояснилось. Возможно, именно милостью и с благословения Инатель.
– Это будет не так сложно, сударь. У меня есть доступ к артефактам Дома, которые хранятся в резиденции. И я смогу пройти в цитадель незамеченной. Скорее всего. Мне нужно просто их увидеть. И сразу вернуться домой. Я смею просить вас только об одной услуге – не говорить ни моему отцу, ни Лорду Саларра ничего из того, что вы от меня сейчас услышали или узнали. А теперь прошу меня извинить…
Ирис встала со своего места, протягивая барду запачканный её кровью платок. Хотя конечно же, по-хорошему, он ни на что уже был не годен.
– Благодарю за поддержку, доброе отношение и все, что вы для меня сейчас сделали, Рилерд.
Она крепко сжала его ладонь, снова улыбнулась и, развернувшись, последовала к выходу. Не оборачиваясь. С твердым намерением довести задуманное рискованное предприятие до конца, чего бы это ни стоило.

Он все же догнал её. Почти у самой двери, не пытаясь остановить, но решительно уверяя, что последует за ней. Что леди не пристало путешествовать одной… тем более к краю собственной гибели. Ирис вяло протестовала, но в глубине души все же соглашалась. Рилерд был хорошим человеком. Отзывчивым и смелым. А так же способным уберечь её от необдуманных поступков, на которые со всей пылкостью горячей, Диронской души она была способна.
Резиденция Дома Дирон, через Иль-Риннор

Дом Алана Крейна

1270 год, 19 число месяца агни, ночь.

Здесь было слишком много народу. Лекарю, привыкшему к одинокой тихой жизни отшельника, было очень непривычно и, откровенно говоря, неприятно находится в такой толпе и постоянно ощущать на себе оценивающие взгляды. Пропала даже та активность, что обычно сопровождает сумасшедшего. Но раз уж он согласился составить Хелен компанию, придется терпеть.
Травник ужом тек сквозь толпу, стараясь свести на нет любое неосторожное прикосновение к его неприкосновенной особе и вызывая нездоровые пьяные смешки. На смешки ему было плевать, но создавалось такое впечатление, что всем посетителям таверны вдруг понадобилось срочно выйти, а их путь на свежий воздух лежал как раз мимо шипящего на прохожих Тайера. Неосторожная девка-разносчица чуть не опрокинула на него поднос, заработав гневный безумный взгляд, и поспешила как можно скорее донести ценное содержимое подноса до пункта назначения, робко оглядываясь на странного лохматого мужчину.
В общем, в толпе Рекку было очень неуютно, так что, когда они со знакомой добрались до столика в углу, травник облегченно вздохнул, опускаясь на свободный стул.
Безразлично махнув тощей ладонью на вопрос о заказе, лекарь скукожился на жестком сидении, из-под бровей недружелюбно разглядывая веселящийся народ. Услышав вопрос девушки, Тайер перевел отсутствующий взгляд на пространство за ее плечом и пожал плечами, медленно растягивая слова:
- Ничего не произошло... Брадобрей умер на прошлой неделе от какой-то неизвестной сыпи по всему телу. Может, даже будет эпидемия, - мечтательно закатил глаза травник, от любой хвори убереженный своим чудодейственным лекарством, сильно влияющим на психику. - Портного собаки разорвали, мне приносили его латать. Представляешь, кисть откусили, а она на одном лоскутке кожи держалась... Еще парнишка какой-то упал и сломал ногу, кость наружу торчала, розовая такая, гладкая... - все так же медленно вел отстраненную беседу травник, говоря про вещи, которые за столом обычно не упоминают. Ну, не идеальный из него собеседник, абсолютно нет...
- Какие важные вещи... Никому нынче не нужен нормальный лекарь, все деньги отдают одним шарлатанам, - травник чуть скривился, облокачиваясь на стол и придвигая кружку себе. - А помощь не нужна, самому делать нечего... - все тем же мерным скучающим тоном отвечал Рекк на вопросы, крутя пузатую кружку за потершуюся от старости ручку. Проделав три круга, кружка остановилась, лекарь задумчиво пригубил пойло и вспомнил, что по неким правилам общения, которые он обычно презирает, нужно как-то поддержать разговор. В пустом взгляде появилась робкая работа мысли, он перевел глаза на упавшую на лоб прядку Хелен (не мог он смотреть в глаза собеседнику) и, сбиваясь, попытался те правила соблюсти:
- А ты... как? - не сказать, чтобы ему было интересно, но женщина явно сидела какая-то подавленная, даже улыбка вышла у нее кривой и неестественной, лекарю хотелось ее как-то поддержать. - Из-за того блондина? Будет он жить, я же лечил... - самодовольно улыбнулся лекарь, решив, что женщина обеспокоена состояние его недавно клиента.

Лекарь засветился от полученной похвалы, как ребенок, заслуживший конфетку за рассказанный стишок. Есть, есть еще те люди, которые разделяют мнение сумасшедшего травника по поводу его гениальности, лекарского мастерства, знаний, опыта и проч, и проч... Есть! Травник редко удостаивался добрых слов, обычно вся благодарность выражалась в нескольких монетах, украдкой сунутых потной от страха перед психом ладошкой, и в робких взглядах, в которых лишь где-то глубоко на дне плескалось прозрачное "спасибо" за вытащенного с того света родственника.
Улыбка слегка приутихла, когда девушка вновь помрачнела. Видимо, лекарь не угадал с истинной причиной невеселого настроение своей собеседницы, но дальше продолжать мысль не стал - не его это дело. Он любил совать нос не в свои дела, но не в столь личные и не со столь вспыльчивыми объектами, кидающимися ценной стеклотарой.
Вопрос, если честно, застал мужчину врасплох. Он задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, ногтем сковырнул засохший кусочек картошки, скинул его на пол, послав к многочисленным собратьям, еще поерзал на стуле - спокойно сидеть не получалось. Наконец, лекарь пожал плечами:
- Не знаю. У меня нет друзей, - ответ, из чужих уст обычно звучавший как-то грустно и мрачно, получился даже слишком будничным, будто бы лекарь не придавал значения отсутствию у него близких людей. Или действительно не придавал, хрен этих психов разберешь.
Заметив, что женщина куда-то усиленно косит глаза, травник перевел недоумевающий блеклый взгляд в тот же угол. Там стоял обычный человек, ничего примечательного. Ярко-выраженный сколиоз со смещением влево, средняя степень ожирения, нездорового цвета кожа с расширенными порами. Типичный представитель местного населения. Что же привлекло в нем Хелен? Кажется, толстяк тоже заметил нездоровое к своей персоне внимание.
- Он причинил? - с непосредственным детским любопытством спросил Рекк, не понижая голоса и не отводя взгляда от зашевелившегося толстяка, которому явно не льстило такое внимание.

Лекарь недоуменно, можно даже сказать, удивленно посмотрел на Хелен. "Друг? Право, лестно..." - скривил бледные бескровные губы в полусчастливой улыбке травник.
А вот следующая просьба девушки его совсем не удивила. Как-то житейские радости воспринимаются сумасшедшим несколько иначе, чем принято реагировать на них в нормальном обществе, зато просьба принести с собой склянку яда (а этим "особенным снадобьем" был именно он, первоклассный яд из искровика и белладонны) к заброшенному (!) дому у рынка темной ночью (!), да еще и перед обсуждением причинения вреда неким друзьям, его... обрадовала? О-о-о, кажется, кончаются скучные разговоры, и начинается веселье!
Старательно не глядя в глаза Хелен, которая почему-то не отводила взгляда, сильно нервируя травника, мужчина медленно кивнул, мысленно обдумывая продолжение разговора. "Что она собирается с ним делать? Уж явно не лечить от угрей, тем более, ядом. И каким ядом - одна капля этого зелья может свалить с ног лошадь..." - травник окинул толстяка задумчивым взглядом, с каким обычно мясник выбирает себе барана пожирнее, - ...хотя, лошадиной доли ему не хватит." Теперь нервничающий мужик был обласкан уже довольным взглядом выбравшего свою жертву кота, прикидывающего точное соотношение настойки и воды. Или коты не разбираются в алхимии?
Не станем скрывать, последняя фраза девушки несколько покоробила травника. То говорит, что она друг, то тут же предлагает оплатить вроде бы дружескую услугу... Хотя, в общении с друзьями у лекаря не было ни малейшего опыта, может, так оно и есть правильно? Немного обидевшись, лекарь тем не менее постарался виду не подать, равнодушно отвернувшись к заметно струхнувшему толстяку, заметившему направляющуюся к нему Хелен. Деньги-то он возьмет, чего отказываться от даровых, но над поведением этих странных человеков еще задумается.
Женщина ушла к будущей жертве алхимического дарования травника, оставив Рекка совсем одного. Он еще немного посидел, проникнувшись духом шпионских игр и стараясь не вызывать подозрений, но этим еще больше привлекая к себе внимание - неестественно прямая осанка, хитро бегающий блеклый взгляд задумавшего пакость человека и нервная дробь сухих пальцев по дубовой столешнице. Прошедшая мимо разносчица недоуменно проводила его взглядом, направляясь к столику с заказом, а на обратном пути и вовсе обогнула его столик стороной, не желая связываться с заигравшимся психом.
Ну, вроде бы, пора. Лекарь подхватил тихо брякнувшую сумку и направился к выходу из таверны, все так же ужом обтекая все неуклюжие спины, уклоняясь от грязных рук и стараясь не дышать выдыхаемыми алкогольными парами завсегдатаев.
На воздухе Тайер облегченно вздохнул, полной грудью вбирая свежий воздух, и чуть не слетел кубарем с лестницы, не заметив в темноте низенькой ступеньки. Чертыхнувшись каким-то зубодробительным термином из человеческой анатомии, обозначающим то, что в народе обычно сокращают до трех ясных букв, травник встрепенулся, всем своим нахохлившимся видом и взлохмаченными черными волосами напоминая недовольного ворона, и отправился на ночную прогулку по засыпающему городу. Яд, к вящему счастью, оказался в сумке запасливого травника, вечно носящего с собой уйму ненужных настоек, так что в свою лачужку он решил пока не возвращаться. Где-то он тут видел сад местного купца, у которого растет одно замечательное растеньице, столь необходимое для одного замечательного яда... Надеюсь, он не обидится, если травник одолжит у него пару корешков?

Рынок, Девирр

1 число месяца олуна, 1271 г.
Середина дня.

Какие еще ценные мысльшки успел подсмотреть Алистар в голове у того торгаша, Туллия выведывать не собиралась. Признаться, ей это и особо не улыбалось.  Вместо этого женщина многозначительно тараторила о погоде, материалах для карт и ужасных течениях, которые имеют отвратительное свойство - меняться год от года.
- 50 серебрянных кружочков на сундук мертвеца! Пыль еще никогда не обходилась мне так дешево! - наконец подытожила рыжая искательница, когда нога ее переступила через порог постоялого двора. Убранство "Веселого Борова" приятно  радовало глаз и одновременно невероятно печалило кошель: "Все наши сэкономленные деньжата мы, как пить дать, оставим тут".
Оторвавшись от изучения головы несчастного зверя, которому не посчастливилось повстречаться с хозяином заведения, Туллия бегло осмотрела гостиный зал, и вердикт был не утешительным:
- Оближи меня баук! Солнце в самом зените, день в самом разгаре,  даже тот же эль еще не сварился, а народу тут уже больше, чем селедки в бочке! И засолка у каждого будет покруче!
Громко и выразительно шмыгнув носом, женщина зашагала к столу, стоявшему в самой середине. Он был чист, да и на лавке около него, развалившись на самом краю столешницы, сидел всего один человек. Осторожно водрузив ящик на скамью, Ривэл уселась подле него и оживленно стала высматривать местных девчушек в фартуках.
- Вот было бы здорово съесть сейчас тарелку чего-нибудь мясного! - живот женщины, даже находясь под тканями рубахи и жилета, громко и одобрительно загудел, а его обладательница негромко засмеялась.
- Правильно, приятель! - Тул опустила локти на столешницу и глубоко вдохнула сладки аромат различных яств,  - Через дня три или чуть больше собирается небольшая экспедиция до Одинокой горы. Поговаривают, что в ее недрах нашли что-то невероятное! Хотелось бы на это взглянуть?