Обеденный зал
14 число месяца агни, 1270 г.
Вечер.
Найти Вельсара оказалось проще, чем Кира предполагала.
Всадник на цеваре, зловещим вихрем промчавшийся по улочкам, не только подарил горожанам массу ярких впечатлений, но и стал главным объектом разговоров на весь вечер. С девушками охотно делились последними новостями, хотя Кира вела себя достаточно резко и грубо, не задумываясь о чувстве такта или банальной вежливости. Какая-то полоумная бабка, потрясая перед мордой коня клюкой и страшно тараща глаза, поведала им об исчадии Энфера, пришедшим за хозяином трактира, дабы забрать его с собой за разбавленную выпивку. За душой трактирщика оказалось еще куча грехов, однако выслушивать весь список Алькира не стала, зло рявкнув на старуху и послав жеребца в указанном ею направлении.
Наводка оказалась верной. Едва остановившись у заведения, Кира заметила группку мальчишек, топчущихся в некотором отдалении от навеса для лошадей и с любопытством тянущих шеи, дабы рассмотреть кого-то невероятно интересного, но, вместе с тем, пугающего.
…Слава богам.
Напряжение, сковывающее тело всё это время, немного отпустило, позволило вдохнуть свободнее. Только руки начали дрожать чуточку сильнее. Алькира поспешно сбросила с запястья кольца намотанного повода, случайно задела плечо Морриган…
Холодное. Даже сквозь ткань платья ощутимо холодное.
− А, демон! – раздраженно выругалась она, соскакивая на землю. Печать Корн-Териона избавила её от переживаний о холоде. Но вместе с этим из головы напрочь вылетело и то, что кто-то другой по-прежнему способен замерзнуть. – Идём в тепло. Быстро.
− Что я тебе плохого сделала? Вытащила меня на холод, заставила сидеть на этой страшной твари... А у меня, между прочим, сегодня день рождения.
Кира удивленно шевельнула бровью, несколько смущенная фактом дня рождения, и проворчала с усмешкой:
− Ну, тогда выпивка за счет Корн-Териона.
Держа рыжую за плечи, Кира бесцеремонно двинула локтем под ребра какому-то подвыпившему типу, зачем-то потянувшемуся к Морр у входа, и протолкнула ту в зал. Взгляд тут же лихорадочно забегал по лицам и фигурам посетителей, выискивая Вельса. Большое количество народа, гул голосов, мельтешение разносчиц – всё это не давало сосредоточиться, мешало выудить из вороха бесполезной шелухи нужный ей образ.
В груди снова начинало подниматься раздражение, когда рядом неожиданно раздался голос Морриган:
− Там!
«А рыжая-то умница».
Алькира торопливо направилась к брату, лавируя между столов и людей, чувствуя на себе заинтересованные взгляды, но не обращая на них никакого внимания.
− Горячего вина за тот столик, −  она перехватила за локоть девчонку с подносом и качнула подбородком на дальний стол.
Внутри неё творилось какое-то безумство, чувства и эмоции устроили дикую пляску, свернулись в змеиный клубок: злость и обида на мать, зудящая тревога за Вельса, вина за своё поведение, которое, как ей казалось, стало причиной его сегодняшнего поступка… Последнее и вовсе сводило с ума. Еще немного и она попросту сорвется. А там только богам известно, будут это слёзы или неконтролируемая злость.
− Вельс! – Кира шагнула к брату и, чувствуя, как внутри всё снова сжалось в тугой комок, обняла его за шею. Уткнулась носом куда-то в плечо, судорожно вздохнула. Когда она заговорила, голос её звучал глухо и заметно дрожал. – Прости меня, пожалуйста. Прости за моё поведение на обеде. Я последняя дура, которая всё испортила. Дура, которая не умеет держать себя в руках…
Она подняла голову. Кусая губы и хмурясь, попыталась найти слова, чтобы всё объяснить, рассказать, что случилось после того, как им нанесли эти проклятые печати. Мысли путались, суетливо пихались в голове, как толпа на базарной площади, где каждый стремится оказаться впереди другого. Она торопилась, словно боялась не успеть сказать. Боялась, что сейчас снова что-то пойдет не так и их прервут, разведут по разным комнатам, как нашкодивших детей.
− Меня к тебе не пускали… − Слова сами сорвались с губ, и Алькира с беспокойством взглянула на брата. Злость на мать неуверенно зашевелилась в груди, разбуженная воспоминанием. – Приставили няньку с рожей головореза, который караулил у дверей всю ночь, пытались удержать в комнатах на время приема... Боги, я не знаю, что думать и как себя вести! – Кира, зажмурившись, с отчаяньем запустила пальцы себе в волосы. – Я даже пыталась найти с ней общий язык! Но если быть послушной, означает отказаться от тебя, то к демону их всех с этими правилами и политикой Домов!
Алькира шумно перевела дыхание и раздраженно взмахнула руками, словно от чего-то отмахиваясь. Поймала на себе несколько взглядов посетителей, однако сказать им что-либо не успела − те поспешили отвести глаза.
«Держи себя в руках…»
− Прости… − она прикрыла глаза и немного нервно потерла пальцами переносицу, стараясь успокоиться. Зачем-то покосилась на Морриган.
Необходимо перевести дух и унять кипевшие эмоции, если ей хочется всё рассказать. Но сейчас она даже не могла заставить себя сесть, порываясь шагнуть то в одну, то в другую сторону.

− Кира, сядь. – Подчинившись движению брата, девушка с размаху опустилась на скамью, насупилась. Тяжесть кубка в руках немного успокоила, лишила зудящего беспокойства. – Пей.
Она нерешительно поднесла вино к губам, помедлила, и все-таки сделала несколько больших глотков. Хмель всегда заглушал эмоции, дарил иллюзию покоя и умиротворения, забирая дурные мысли. Если она хочет усмирить злость – необходимо больше выпивки. Однако последствия этого могут оказаться весьма непредсказуемыми.
Вельсар неловко стукнул кубком о стол, заставив её вскинуть глаза и с прищуром взглянуть на брата. Уголки губ едва заметно дрогнули в улыбке.
Он, что, пьян? Боги, и вправду! Никогда прежде она не видела его в таком состоянии! Если бы не было так горько, не упустила бы шанса поддеть его на этот счет.
− В том, что происходит, нет твоей вины. – Кира скептически хмыкнула в кубок, стараясь, чтобы этого не заметил Вельс. −  Тебе не за что просить прощения. Они никогда не смогут заставить нас отказаться друг от друга. Это здесь… − он коснулся своего виска.
Кира неосознанно потянулась пальцами к своему лицу, тихонько вздохнула, опустив руку.
«Пусть только попробуют…»
− Это то, чего нас никогда не смогут лишить. Ни тебя, ни меня. Ничего не бойся. Ты ведь никогда ничего не боялась, кроме пауков и змей в храмовом саду, помнишь? Но тогда мы были совсем маленькими.
Алькира тихонько рассмеялась, но вдруг совсем неожиданно нахмурилась и закусила губу, спешно утыкаясь в кубок. Влажно блеснули глаза в желтоватом свете. На какой-то короткий миг, чтобы уже в следующую секунду спрятаться в тени ресниц.
− Тогда я не знала, что есть нечто страшнее пауков и змей, − немного погодя тихо усмехнулась она, отставляя пустой кубок и жестом показывая разносчице, что неплохо было бы добавить к столу чего-нибудь съестного.
Стиснула зубы, сглотнув несколько раз, чтобы прогнать из горла горький комок. Её напускная бравада и резкость всегда пропадали, стоило только заговорить с братом. Таяла холодная замкнутость, осыпалась колючими осколками нелюдимость и демонстративное нахальство. Он знал её настоящую. Видел её слёзы.
И иногда было так тяжело  сдержаться, чтобы не плюнуть на всё и не уподобиться маленькой обиженной на весь мир девочке…
− Что ты с ним сделала? С охранником?
− М? – Алькира, потянувшаяся к кувшину за добавкой вина, обернулась к брату с удивленно вскинутыми бровями, словно не понимая, о чём идет речь. Она делала так всегда, когда разговор касался чего-то, за что ей после обещало влететь. И на этот раз, всё вышло совершенно непроизвольно. – А, охранник… Спать отправила. Он, бедняга, всю ночь под дверью топтался, а я проявила… как её?.. доброту. – И немного подумав, добавила с идиотской улыбкой: − И сделала массаж шеи.
Покивав для пущей убедительности, Кира стащила с поставленной на стол тарелки кусочек сыра и задумчиво принялась жевать. Заглянула в пустой кубок, непонимающе шевельнула бровью. Хмель медленно, но верно овладевал телом и разумом, уже заметно размывая картинку перед глазами и сбивая с хода мысли.
− Знаешь, а вчера я видела…  − Кира невольно запнулась. − …мать немного другой. Человечной, что ли. Настоящей. – Она, задумчиво нахмурившись, взглянула на Вельсара. −  Мне так показалось. Она ведь сидела с тобой всю ночь, пока ты приходил в себя после ритуала с печатью. Я встретила её в дверях твоих комнат… А потом она показала мне наш семейный портрет. С папой, со старшим братом. Мы там совсем мелкие, а у меня щеки на плечи свисают, представляешь?..
Алькира говорила увлеченно, торопливо, стремясь поделиться тем, что со вчерашнего дня сидело у неё внутри. То неуверенно улыбалась, то снова начинала хмуриться. Взгляд её скользил над плечом брата, словно она что-то высматривала в пустоте.
…А голос постепенно начинал дрожать.
− Но потом всё снова рухнуло в Энфер, когда она узнала, что я подслушала их с дядей разговор. Они говорили про эту проклятую помолвку, про дурацкие игры Домов, про чушь о семейном долге и прочей возвышенной ерунде… И она испугалась, что я расскажу тебе об этом первой.
Голос, наконец, сорвался. Кира сердито шмыгнула носом и, спрятав глаза под упавшими на лицо прядями, одним махом осушила полкубка.

Начало игры

1270 год, 15 число месяца агни. Утро.

В том, что слова Совета редко расходятся с делом, зато почти всегда - со здравым смыслом, Майтимо уверился уже очень давно. Наверное, именно поэтому ни капли не удивился тому, что весть - пока что не относимую ни к дурным, ни к добрым, просто к неожиданным - настигла его до неприличия поздно. За эти две недели стрелок успел отсидеться у одного из своих должников в ожидании, пока утихнет шум, добиться в Девирре подорожной в северные земли и вновь оказаться близ границ доминиона Корн-Терион; на границе его и нагнал злющий как морской демон гонец, передавший приказ о направлении... куда? Правильно, в доминион Корн-Терион. "И пусть Железная Леди разбирается с тобой сама, как посчитает нужным", - чудилось Майтимо между сухих казенных строк, и в этом была своя ирония: теперь у него имелось официальное обоснование того, что он и так собирался сделать.

Ни для кого не было секретом, что Корн-Терион непрошеных гостей встречает неласково, и Майтимо не стал исключением. Доминион, до сих пор державшийся на плаву только благодаря какому-то нечеловеческому упорству, ощетинился стражей в тот же момент, когда только почуял чужака: еще не приблизившись даже к городу, каратель сбился со счета, сколько раз отчитался о своей личности и цели визита. Занятно было то, что реакция каждый раз оказывалась разной: от неприкрытого интереса до невнятного бормотания вроде "еще один на наши головы". И хотя спрашивать напрямую Майтимо не рискнул, будучи еще в достаточно шатком положении, идею поискать братьев по Ордену начал обдумывать со всей серьезностью. Ему сейчас совсем не помешал бы источник информации.
В определенных объемах этим источником мог бы послужить и трактирщик - предельно серьезный вейр, разбирающий какие-то свои бумаги за стойкой. Майтимо он оглядел с явным сомнением во взгляде, и его можно было понять: в любом другом случае неприхотливый каратель выбрал бы заведение совершенно иного типа, - не говоря уже о том, что камины, резные скамьи и девочки в безукоризненно чистых передниках были ему откровенно не по карману, - но сегодня было сделано исключение из общего правила. Сегодня он с самого рассвета находился на ногах, а пару дней назад впервые освоил радость перехода через горный перевал, пусть и относительно благоустроенный на территории Вейра, и поэтому искать более бюджетный вариант был не намерен. О чем и поведал трактирщику в своей убийственно-честной манере, неведомым образом сочетавшейся с предельной вежливостью, после чего оформил заказ на комнату, - пока что на сутки, - и обильный завтрак.
- Окажи мне еще одну услугу, хозяин, - попросил каратель, когда Эльберт (ведь не с потолка же взялось название трактира?) отдал необходимые распоряжения и обнаружил, что беспокойный посетитель и не собирался отлипать от стойки. - Расскажи немного о своей Леди. Я должен нанести ей официальный визит в ближайшее время, и не хотел бы нажить при этом неприятности.  К каким людям она бывает более всего расположена? Что способно вызвать ее отторжение? Чем можно быть ей полезным?

Отредактировано Майтимо (2013-09-21 23:36:05)

Вот даже как.
На какое-то время в почти пустом помещении повисла неловкая тишина: ощутимо напрягся за спиной Майтимо трактирщик, не ждавший от посетителей такой печали, растерянно застыла над столом разносчица и даже мерный гомон со стороны кухни, кажется, стал тише. Сам же Майтимо мог только подивиться безответственности такого поступка: на его памяти дворы цитаделей украшали висельниками и за меньшую дерзость, да и свидетелям потом перепадало немилости, - вот рабочий человек и испугался соучастия, можно его понять. Виновница торжества же, несмотря на болезненный вид, - бледная, как мел, движения заторможены, чуть кривятся мышцы лица, будто щемит в висках, - выглядела так, будто была полностью уверена в своей безнаказанности. Как и полагается упомянутой чуть ранее дочери.
Но ситуацию все же нужно было кому-то разрядить
- Красавица, я действительно был бы не против получить еду и отдых, - напомнил разносчице Майтимо, подходя ближе. - Обсудишь все позже со своими товарками, тогда и подивишься вволю. А пока, будь добра, вернись к работе.
Тяжелое налучье повисло на спинке стула напротив нахальной девицы, а мгновением спустя место занял сам каратель. Спрашивать разрешения он даже не думал, потому что после первого же взгляда, брошенного вскользь на запястья девушки, увидел желаемое. Печати. Всегда сначала узнавай, с кем имеешь дело.
- Приму к сведению твое мнение, сестра. Благодарю за откровенность, - собственную печать Майтимо частично прикрывал кожаный наруч; его мужчина и расшнуровал немедленно, чтобы предъявить доказательство посильнее любой казенной бумажки. - Майтимо, убийца Ордена. И первое, что я хочу знать:  находишься ты здесь в качестве представителя нашей альма-матер или леди Корн-Териона? Не хмурься, это важно. Во втором случае нынешний разговор будет последним, который произойдет на равных.
С дерзостью теперь все было понятно: молодость, диссонанс между лучшими традициями воспитания Ордена и реалиями внешнего мира, попытки заново определить свое место в мире, - с очень малой вероятностью успешные. Все дети Иль-Риннора это проходили, все без исключения, и поправка на благородное происхождение вряд ли облегчала жизнь. Хотелось узнать подробнее про то, что происходило между правящей Леди Корн-Териона и ее дочерью, но спрашивать о таком сам Майтимо не рисковал. Он, знавший о своей матери только то, что она была самой знаменитой шлюхой Девирра, в многообразии родительско-детских отношений ориентировался примерно так же, как крестьянин из глубинки в военной стратегии. Да что там - он и в отношениях с другими людьми все больше придерживался концепции "не буди лихо, пока оно тихо".

Было в прохладном дружелюбии Майтимо нечто такое, что ясно демонстрировало, насколько ему наплевать на неудовольствие девушки от присутствия карателя в ее личном пространстве, - а неудовольствие это было очевидным для всех. Казалось бы, если позволила себе вмешаться в чужой разговор, то будь готова к пристальному вниманию его участников, но нет. Все без исключения люди в первую очередь желали для себя даже не благ земных, а милой их сердцу безнаказанности. В том числе и в таких мелочах. Особенно в таких мелочах, потому что корень зла скрывается в деталях.
- Пусть будет "между", - покладисто ответил Майтимо, который по-прежнему не собирался добираться до истины здесь и сейчас. Всего-навсего наладить контакт, раз уж в будущем без него все равно не обойтись. - Хотя выглядишь ты скорее как разбогатевшая разбойница.
Что характерно, в последних словах мужчины не было ни капли иронии: сейчас, в непосредственной близости от собеседницы, взгляд начал выхватывать детали. Прическа под стать беготне по лесам, броская одежда, ремни-ленты-самоцветы, несколько шрамов на лице, - не совсем применимо к образу леди, действительно, но и каратели так одевались редко. Алькира же как будто бросала вызов сразу всем, кто находился в пределах досягаемости, и за не вообще было интересно наблюдать. Держится собранно, отстраненно, но в определенный момент неуловимо меняется в лице, одновременно меняясь полностью. Вот сейчас она смотрит цепко, почти враждебно, а уже через мгновение - как будто вымученно, и оттого отводит взгляд.
Между. Где-то между, -  попробуй теперь скажи, что так не бывает. Опираясь на свой жизненный опыт, Майтимо видел лишь два варианта такого развития событий: карьеристка, которая уже стала значимой фигурой в доминионе, - но недостаточно значимой, чтобы правящая верхушка признала ее таковой. Или же отлично вымуштрованная в Иль-Ринноре девочка, которая искренне не понимает, чего от нее хотят люди в шелках и драгоценностях, а потому отбивается от них как умеет. И первый вариант был сформулирован полноты картины ради: дерзость.
Дерзость все расставляла по своим местам.
- Тогда задам тебе тот же вопрос, что и хозяину этого заведения: чем могу быть полезен доминиону? Уж прости, в моем случае бесполезно ориентироваться на официальное заявление. - Потратив несколько секунд на возню с поясной сумкой, Майтимо кинул на стол конверт с печатью Темного Ордена. На первый взгляд, самый обычный, но достаточно было взять его в руки, чтобы увидеть: часть сургуча, лежавшего на нижней части конверта, аккуратно срезали с бумаги ранее. - Можешь ознакомиться: все равно я его уже вскрывал и надеюсь только на то, что в Корн-Терионе не так часто проводили махинации с печатями, чтобы у Леди выработалась привычка дотошно проверять каждую. Там, внутри, кудрявые обороты вроде "с бесконечной преданностью служить Правящему Дому". Вызывают определенный интерес, если знать, что будущий слуга - мастер прицельной стрельбы, а не телохранитель или какой-нибудь элитный рубака.

Отредактировано Майтимо (2013-10-12 17:42:50)