Комнаты Даниэллы
1 число месяца олун. 1271
День

Раздраженно шебурша юбками и закусив губу, женщина уже вполне бесцеремонно и целенаправленно зашла в его покои. Ей отчего-то показалось вдруг, что Доминик мог прийти домой не один. Что его одиночество в эту ночь могло быть наполнено чьим-то присутствием. Ей даже почудился неуловимый запах благовоний, когда она заходила в спальню.
Но аромат цветов, что приносил ветер, пробивался через распахнутую дверь балкона, а Доминик спал, разметавшись на широкой постели. Так и не скинув вчерашний, маскарадный наряд. Даниэлла улыбнулась, рассматривая его умиротворенное недолгим сном лицо и скинутое на пол одеяло. А затем неслышно покинула комнату, чтобы вскоре вернуться.
Она поставила широкий поднос с нехитрыми яствами, найденными на безлюдной кухне, на столик рядом с его постелью. Туда же встала бутылка молодого аридарского яблочного вина и бокалы. Даниэлла присела на кровать рядом с ним и невесомо провела ладонью по неровно остриженным, белым прядям волос Доминика. Наклонилась ближе, кожей ощущая его мерное, медленное дыхание. Прикрыла глаза.
Он не был ребенком. Она иногда пыталась представлять, что он ещё совсем молодой и несмышленый, когда думала о нём. Она пыталась вспомнить его младенцем на руках Хильды. Воображала, как он с братом и Лиз играет в саду. Только все эти мысли терялись под холодной непримиримостью в его взгляде и действиями, которые он совершал.
Даниэлле не хотелось быть старше рядом с ним. Не хотелось укрывать его от горестей и печалей. Ей хотелось просто просыпаться каждое утро и спускаться к завтраку, зная, что он её там ждет или ждать его, сидя перед зеркалом в своей комнате.
Приблизившись совсем близко, вдыхая запах его волос и ощущая жар кожи, она знала, что он будет не в духе, когда распахнет льдистые глаза. Знала, что возможно ей придется выслушать колкие замечания по поводу её появления в его комнате. Но её это нисколько не смущало. Повинуясь внезапному желанию, Даниэлла провела пальцем по его обветренным, обкусанным губам и откинулась назад, чтобы, запустив руку в искусно сооруженную прическу вытащить шпильки, позволив волосам непринужденно рассыпаться по её оголенным плечам и спине. Отбросила в сторону острые заколки с драгоценными камнями под цвет глаз, будто это был ненужный хлам. Снова склонилась над ним, изгибая спину. С полуулыбкой, щекоча шею и лицо золотистыми завитками в которых играл солнечный свет.
– Просыпайтесь, милорд. – Поймала свое отражение в глазах. Пробежалась пальцами по белому шелку рубашки. Коснулась прохладной ладонью виска. – Я принесла вам завтрак.

− Зачем вы меня разбудили? – Устало спросил он, откидываясь обратно на подушки, а Даниэлла захотела ответить что-нибудь убедительное… и не смогла. Только молча сидела на краю постели и улыбалась ему немного грустно. А ведь и правда – зачем? Воспользовалась случаем быть той, кому он первой, за сегодняшний день, посмотрит в глаза? Удовлетворила свое желание убедиться, что в этой комнате нет и не было посторонних в прошедшую карнавальную ночь? Не захотела оставаться в одиночестве?
Ни один из вариантов ей не нравился, и она сама не знала ответа на его вопрос.
Доминик нехотя поднялся, направляясь в ванную. Даниэлла проводила его долгим взглядом, а затем тряхнула волосами и встала со своего места. Долго возилась с неподдающимся женским рукам сургучом бутылки. Несколько минут искала кубки. Наливала обоим вино. Смотрела, откинув в сторону занавеску, на пробужденный весной сад. Обернулась, когда он вернулся и прикрыла ладонью глаза, щурясь от яркого солнца, бившегося в комнату.
– Теперь вы окончательно проснулись? Во всем доме только ключевая вода для умывания. Благо, что сейчас лето. – С улыбкой сказала она, подходя к столику.
«В Аридаре, наверное, у подножия гор уже ожидают снег». – Хотелось произнести.
– Хотите вина? – Она пододвинула кресло ближе к кровати и подхватила кубок, чтобы сесть напротив него, закинув ногу на ногу. Поправила капризные юбки и расслабленно откинулась на спинку, чтобы смотреть на него, слегка наклонив голову вперед. Позволяя золотистым непокорным локонам рассыпаться по груди.
«Зачем вы столько выпили вчера?» – Встревожено вертелось на языке.
– Вчерашнее мероприятие было не слишком вдохновляющим и слишком людным. Но я не приближалась ни к кому из правящей семьи, как вы велели перед уходом. Зато танцевала с градоправителем. Весьма милый мужчина, который пригласил меня, а значит и вас, почтить визитом его дом. – Даниэлла вальяжно крутила носочком туфельки в воздухе и улыбалась, поднося кубок к губам. Скользила взглядом по смуглой коже, наблюдая, как заблудившаяся капля скользит вниз по шее, чтобы преодолеть острые ключицы юного наследника и скрыться за распахнутым воротом рубашки. И, словно такая же капелька сожаления пробежалась и по её мыслям:
«Почему вы так рано ушли?»
– Я не знала, что вы так хорошо танцуете, милорд. – Вино в её кубке было терпким и кисло-сладким. От его пьянящего вкуса и аромата хотелось облизывать влажные губы. Но что тому, у кого на запястье печать контроля до его опьяняющих свойств?
«Жаль, что нам не довелось с вами потанцевать». – Немного горечи на пухлых губах. Или это просто слишком молодое вино?

Что ее больше всего в нем восхищало, так это самоуверенность... или нет, не так. Уверенность в собственных силах.
– Все, что я делаю, миледи, я делаю хорошо.
Даниэлла не обратила внимания на раздраженный тон Доминика. Она давно привыкла к его характеру. А то, что он сказал, не было пустой бравадой. И оставалось радоваться, что Доминик ей скорее союзник, нежели враг. Женщина улыбнулась, слегка качнув волосами.
– Этого у вас не отнять.
Она не вкладывала в свои слова ни лести, ни личной симпатии. Просто констатировала очевидное.
– В Ле-Анрене будет управляющий. Его имя – Алан Крейн.
Он произнес это, как нечто само собой разумеющееся и отошел к окну. Даниэлла удивленно вскинула брови. Это имя ей совершенно ни о чем не говорило.
Равно как к характеру ее покровителя, Даниэлла успела привыкнуть и к его спутнику. Черному, пожалуй, слишком крупному для своей породы, ворону. Но темные пуговки глаз, которыми он всегда пристально косился в ее строну, неизменно вызывали у женщины невольную дрожь. Словно он только и ждет, когда можно будет безнаказанно вонзить клюв в ее мягкую плоть. Она нехотя перевела завороженный взгляд с увлеченного трапезой ворона, на его хозяина, который все еще стоял у окна, но теперь рассматривал не красоту сада, а её.
– Я бы хотела оставить себе ту же служанку, милорд, если он вздумает менять прислугу.
Они уже так давно были вместе, и, конечно же, женщина порой задумывалась, какими целями он руководствуется, предоставляя ей свое великодушное покровительство. Ей хотелось верить, что Доминику просто приятно ее общество. Что он ждет ее появления за завтраком. Что это не привычка или опостылевшая обязанность. Но только этот юноша был не из тех, кто руководствуется симпатией. Зато он отлично знал, где можно извлечь выгоду и куда эту выгоду потом вложить.
– Вы раньше не пили вина на завтрак.
– Все когда-нибудь бывает в первый раз. – Бывшая леди пожала плечами, залпом допила бокал, чтобы отставить его в сторону и вздрогнула от неожиданного прикосновения рукава его рубашки к оголенной коже на плече.
Он снова, как тогда, был так непозволительно близко. За тем лишь исключением, что она была теперь одета и почти на целый год старше. Она снова, как тогда, откинула голову назад, отчего волосы вновь капризно скользнули за спину, разливаясь расплавленным золотом.
– Снимите его. Он вам больше не нужен.
Даниэлла послушно закинула руки за шею, запуталась пальцами в волосах, расстегивая защелку на незатейливом украшении, и, глядя на него снизу вверх, поймала за руку, чтобы вложить в нее безыскусный подарок, сжав его ладонь.
– Три дня растянулись почти на год. – С улыбкой произнесла она, насмешливо вскидывая бровь. – Потанцуйте со мной, милорд.
Она встала, все так же держась за его руку. Обошла вокруг кресла. А затем положила руки на плечи, пронзительно глядя в холодные глаза Доминика. Шагнула ближе, принуждая его принять неожиданное и дерзкое предложение. Ворон, до того увлеченный трапезой, предостерегающе каркнул. Но только Даниэлла сейчас совсем его не боялась.
– Потанцуйте со мной, – снова сказала она, наклоняя голову к плечу и мягко увлекая его в ритм танца. Оказалась так близко, что Доминик ощущал её дыхание, щекочущее шею и кожу, через распахнутый ворот рубашки. Дотронулась пальцами до неровных прядей волос.
Только ей и сегодня не дали сполна насладиться им. Какой-то припозднившийся с карнавала слуга вспомнил о своих прямых обязанностях. Чуть более помятый и растерянный, чем полагается, он стоял в дверях, теребя в руках край своего кушака и бегающими глазами смотрел в пол. Очевидно, не зная, убраться отсюда до того, как его заметили, или гнуть свою линию с решимостью человека, у которого очень важное дело.
– Там это… кобыла вздумала разродиться, а конюха то нет. – Обреченно произнес он и развел руками, подняв полные вселенской тоски глаза на господ. – Такие пироги.

Танец вышел… скомканным и каким-то неловким. Доминик был удивлен её внезапным порывом. Даниэлла была зла, что их так быстро прервали.
Глупый слуга был отослан прочь, однако и без того натянутое общение было безвозвратно испорчено. Доминик отошел к столу и занялся своими делами. Она так и осталась стоять посреди комнаты, опустив голову вниз. Ей нравилось, каким он становился, когда начинал заниматься магией. В нем будто бы разгорался яркий, обжигающий внутренний огонь и то, что Доминик улыбается, она могла чувствовать, даже когда он стоял к ней спиной. Ей вдруг невыносимо захотелось его поцеловать. Вернее – не так. Чтобы он обернулся все с той же улыбкой чем-то увлеченного до одержимости человека, порывисто шагнул в её сторону, приподнял подбородок и…
− Вы можете идти.
Женщина прищурила глаза, поднимая голову вверх, а затем сама сделала этот шаг, чтобы, положив руку на его плечо, встретиться с холодными взглядом льдистых глаз:
– Спасибо за завтрак, миледи.
Приподняла бровь, касаясь открытой ладонью его щеки:
– Пожалуйста. Не хватает только одного штриха.
Улыбнулась уголком рта и мягко, почти невесомо коснулась губами его губ. От него ещё пахло молоком и шоколадом, как пахнет от совсем юных мужчин. Его губы были ещё такими податливыми и мягкими, не смотря на жесткий и властный характер. Это потом он станет совсем иным. Это потом, наверное, принимая ванную, он захочет, чтобы его кожи всегда касались теплые женские руки. Захочет, чтобы юные служанки восторженно и влюблено смотрели Доминику в рот и рассыпали по простыням длинные волосы, раскидывая руки. Согласные отдать ему все и принять от него все. Но сейчас… Даниэлла покачнулась, оказываясь ближе. Скомкала в руках мягкий шелк рубашки. Припала к его губам уже куда более нескромно и страстно, отчего стол жалобно скрипнул, проехавшись ножками по полу и опрокинув на пол серебряный кубок. А черный ворон вновь предостерегающе каркнул.
Даниэлла упивалась его молодостью и силой. Своей красотой. Настойчиво искала его губы. Пила его сбившееся дыхание, будто это был волшебный эликсир, способный что-то в обоих пробудить доселе неведомое и опасное. Мягко прикусывала нижнюю губу. Она хотела бы выпить его до дна. Распахнуть двери в мир, который Доминику был еще не знаком. Но всему свое место и время.
Даниэлла провела кончиком языка от одного уголка рта до другого и с сожалением отстранилась, глядя на наследника затуманенным взглядом синих глаз. Произнесла чуть охрипшим голосом:
– Я надеюсь, мы увидимся за ужином, милорд.
Комнаты Даниэллы

Отредактировано Даниэлла Кас-Талиар (2014-06-09 13:43:38)